Максим следовал наставлениям врача и звонил ей каждый день по несколько раз. Иногда лишь для того, чтобы узнать, чем она занимается, и не забыла ли пообедать. Короткие разговоры, всего пара фраз, словно ежедневный ритуал, иногда превращавшийся в раздраженные крики и восклицания с обеих сторон. Но неизменный и повседневный. Жизнь превращалась в какую-то бешеную скачку, гонку за несбывшимся и одновременно в монотонное перескакивание с одного дня на другой без видимых следов жизни.
Середина декабря встретила их сильными морозами, а вот конец месяца, в самом преддверии Нового года, наоборот, не по-зимнему аномальным теплом.
В тот день Лена, как всегда, даже не задумываясь, отправилась в старый городской парк.
Этот парк всегда ее убаюкивал, утешал, рассказывая красивые сказочные истории о любви и верности.
Он вылечивал ее. По-своему лечил от потери, от боли, от чувства вины.
Но сегодня… что-то было не так. Иначе. Иначе дышала зима, крадучись следя за ее продвижением.
Лена отключила телефон, зная, что Максим должен будет ей позвонить. А если он позвонит, она не сможет… она струсит, отступится, не решится пойти навстречу к своему мальчику. К своему сыночку. Она откажется от этой встречи и уже никогда — никогда! — его больше не увидит и не услышит!
Сегодня, всегда разговаривающий с ней парк, яростно молчал немой тишиной.
И сегодня это ее успокаивало еще сильнее, чем его разговор.
Вглядываясь вдаль, Лена опустилась на колени, утопая ими в сугробах. Не замечая морозного холода, обдавшего все ее тело, Лена всматривалась в пустоту пустыми, безумными глазами.
А там вдали…
Он такой маленький. И его ладошку можно взять одним лишь пальчиком. У него темные волосики. Он пошел в папу. Нет, сейчас волос у него, конечно же, нет, но она знала, чувствовала, что они будут темными. А глазки… глазки ее. Шоколадно-карие. И он улыбается ей. Беззубой, счастливой, совершенно беспечной улыбкой. Потом будет смеяться, радоваться ее появлению. Он будет шалопаем и хулиганом, но она души в нем не будет чаять. Он будет ползать по кровати, а потом переберется на пол. Когда он начет ходить, она станет гоняться за ним по всему дому и не сможет уследить за своим сорванцом.
А когда он пойдет в школу…
Слезы коснулись кончиков ее губ, и она только сейчас осознала, что плачет.
Она хотела к нему. Рядом с ним. Вместе с ним. Без него — уже не хотела.
Таблетки, прописанные врачом, лежали в ее сумочке, и девушка достала пузырек, высыпав на ладонь все, что в нем было. Проглотила одну, затем вторую… Третью…
Скоро, скоро, мой милый, мой родной! Очень скоро мамочка будет с тобой! Не бойся, она не оставит тебя. Никогда не бросит. Это она виновата, что ты ушел. И она исправит свою ошибку. Она обещала, что все будет хорошо, ты помнишь?… И все будет хорошо! Вот увидишь… Мамочка тебя не бросит.
Только не исчезай. Разговаривай с ней. Говори. Зови ее за собой. И она придет!..
— Лена!?
Она вздрогнула, но не обернулась.
Этот знакомый голос… такой родной, такой дорогой сердцу… словно издалека. Откуда-то из той жизни. Той пустой и унылой жизни, в которой не было больше ее малыша. Она не хотела в нее возвращаться.
Четвертая таблетка… Пятая…
— Лена, твою мать!?
Грозный, даже яростный голос…
— Ты что творишь, бл**?! Ты что творишь?!
Девушка зажмурилась, схватившись за голову, замотала ею в разные стороны, отчаянно сопротивляясь, не желая откликаться на этот возмущенный зов. Этот грозный, яростный натиск. Не желая выныривать на поверхность из объятий своего волшебного сна.
— Лена, не смей!!!
Не внимая этому настойчивому натиску, она решительно поднесла дрожащую ладонь с таблетками ко рту, намереваясь проглотить их все, как вдруг… что-то стремительное, почти молниеносное, дернуло ее ладонь, отшвырнуло девушку набок, схватило за плечи, приказывая наклониться вперед и, насильно раскрывая рот, вынуждало вызвать рвоту.
— Идиотка!!! — заорал голос ей в затылок. — Выплевывай, ну! Живо! — мужчина потряс ее за плечи. — Давай же! Немедленно! Идиотка! — орал голос. — Сколько ты уже выпила, сумасшедшая!? Сколько, я спрашиваю!?
Лена закашляла, изо рта пошла пена. Казалось, ей не хватает воздуха, и она вот-вот задохнется.
Она замотала головой, забрыкалась, забилась в стальных объятьях своего врага.
— Давай!!! Давай же! — орал голос, надавливая на нее сверху и нажимая на шею.
Мир вертелся вокруг нее, засасывая, поглощая, бросая из стороны в сторону.
А потом… ее сынок, это чудесное, волшебное видение исчезло.
— НЕТ!!! — выкрикнула она, ринувшись вперед, но крепкие руки, сжавшиеся стальными путами ее плечи, удержали ее на месте.
Она рвалась, билась, брыкалась, стремилась вперед, туда — к своему малышу. Но ее не пускали.
Она плакала, громко и отчаянно, кричала, умоляла, рыдала навзрыд, металась в мужских объятьях, как дикая кошка. Но ее так и не отпустили.