И солнце взойдет. Он

Очевидно, Ланг сильно пьян. Ничем другим Рене не смогла объяснить ни подобной вольности, что граничила с развязностью, ни бьющей через край откровенности. Неожиданно послышался парный хлопок двери, громкое улюлюканье и нетрезвый свист, но потом вывалившаяся из бара компания увидела кого-то знакомого и, слава богу, побрела прочь.

– Тони, мне тяжело, – наконец пробормотала Рене.

В следующую секунду Ланг перекатился на спину и улегся прямиком на асфальт, раскинув в сторону руки да ноги. Он смотрел в покрытое облаками небо и моргал, когда мелкая дождливая морось попадала в глаза. Вздохнув, Рене осторожно поднялась и протянула ему руку, но та осталась проигнорированной.

– Может, хватит заниматься саморазрушением?

– Человека разрушают черви, микроорганизмы и личинки насекомых. Всё остальное деградация.

– Как же ты невыносим.

Энтони открыл было рот, чтобы возразить, но затем передумал, перекатился набок и попытался встать с четверенек на ноги. Однако стоило Рене подбежать к нему, как Ланг грубо отмахнулся.

– Сама сказала, что не потянешь такую ношу, – едко отозвался он. И Рене не поняла, говорил ли Тони о своём дурацком характере или же глупо шутил об их очевидной разнице в весе. Впрочем, разбираться сейчас не было времени.

– Позволь, мне решать! – Она топнула ногой от бессилия спорить с этим человеком, а потом вдруг огляделась. – Энтони, а… где твой байк?

Ланг, наконец, совладал с собственными телом и водрузил себя на ноги. Теперь он шатко хватался руками за стену, но мгновенно побледнел ещё больше, когда от резкой смены положений организм взбунтовался. Энтони быстро задышал, приоткрыв рот, пока сам невидяще пялился в подтеки дождя. Ну а Рене осторожно ухватила его за талию. Ланг удивлённо посмотрел на обернувшиеся вокруг него руки и вдруг проговорил совершенно серьезно, именно с той уверенностью, что присуща каждому пьяному суждению:

– Ты не должна меня обнимать. И вообще должна бежать от меня к любому другому наставнику.

– Почему это?

Энтони резко повернул голову и, видимо, не рассчитав, больно уткнулся подбородком прямо в макушку замершей рядом Рене. В запахи дешевого алкоголя и травки мгновенно вплелась дерзкая мята, от которой больно защипало в носу. Тем временем Энтони чуть пошатнулся, и подбородок сильнее уперся ей в голову.

– Потому что я чертовски тебя подвел. Чер-р-ртовски. Я выступил против, но ты будешь нужна им на слушаниях в Квебеке.

– Знаю. Роузи сказала…

– Ах, Ро-о-о-зи, – булькнул Энтони злым пьяным смехом. – Странно, что ты ещё не орёшь мне в лицо, насколько я сраный говнюк, больное чудовище или… кто там? А! Злобная нечисть.

Его снова пробрала крупная дрожь, но Рене лишь сильнее сцепила озябшие пальцы.

– Наверное, потому что я так не считаю? – торопливо спросила она, но в ответ услышала лишь сдерживаемый рвотный позыв. Вздохнув, Рене продолжила: – Люди не рождаются злыми, Энтони. Как не становятся злые люди врачами. Можешь что угодно доказывать, кидаться любыми словами, но моё мнение тебе не изменить.

– Наивная идиотка.

– Я знаю, – вздохнула она. – А теперь…

– Прости, – неожиданно пробормотал Ланг.

Вновь синие губы не слушались, а сам Энтони скосил было взгляд, но быстро зажмурился, когда его повело в сторону. Но Рене успела. Дёрнув на себя, она вернула пьяное тело в вертикальное положение.

– За что теперь?

– Ты не обязана быть здесь… Ты вообще, – он попытался махнуть рукой, но едва не рухнул. – Ты вообще…

Энтони явно хотел сказать что-то важное для себя, но потом вдруг резко нагнулся. И Рене в последний момент успела сделать шаг в сторону, прежде чем Ланг зашёлся в приступе рвоты. Его выворачивало надсадно и тяжело прямо под ноги. Скручивало в столь жёстких судорогах, что казалось, ещё минута, и Рене его не удержит. Но она продолжала упрямо тянуть Энтони вверх, пока его трясло и шатало.

Бог знает сколько длилась эта агония, но вытерев рукавом рот, Ланг наконец прислонился лбом к влажной стене и надсадно закашлялся.

– Куда тебя отвезти? Ты замёрз, почти на грани переохлаждения.

Ответа не было. Энтони лишь помотал головой, а затем кивнул на дверь бара. Его лицо покрывала болезненная испарина, отчего сердце Рене вновь сжалось где-то в желудке и почти заскулило в отчаянии.

– Давай я вызову такси… – кажется, она уже умоляла. Последовала долгая пауза, прежде чем Энтони шумно выдохнул. Видимо, ему все же стало немного лучше, потому что, сплюнув горькую слюну, он вдруг криво усмехнулся и привалился к злополучной стене.

– Надо забрать ключи. Оставил их в залог… в залог дерьма, что здесь наливают…

Ясно. Бросив нервный взгляд на хлипкую дверь, откуда по-прежнему доносилась громкая музыка и голоса, Рене решительно застегнула на вновь мелко содрогавшемся Энтони тяжёлую куртку, а затем нырнула в смрад, наверное, самого дешёвого бара во всём Монреале.