И снова через фронт…

— Хлопцы! — крикнул партизан с перевязанной рукой. — Мы все замерзнем, если не согреемся сейчас же. А костер разводить нельзя… Выход только в движении.

Партизаны, стараясь согреться, во весь дух побежали за ним.

— Знатная банька! — скороговоркой вымолвил пожилой партизан.

— Да-а, го-рячая! — добавил кто-то, стуча зубами. — С легким пар-ром!

В конце октября 1942 года Барашков, Горчаков, Сазонов и их друзья вышли в район Клетнянского леса. Встреча с товарищами была незабываемой. Барашков, заливаясь радостным смехом, здоровался с земляками, Людмила Максимовна кинулась мужу на шею, и из глаз ее брызнули слезы радости. Объятия, влажные глаза, толкотня, улыбки…

Сколько искренней радости увидели десантники в сверкающих глазах друзей. Вот она, немеркнущая настоящая боевая дружба!

Еще не успели обменяться новостями, как Юрий Никитич подошел к Овидию и тоном приказа сказал:

— Согнуть руку!.. Порядок. Не гноится? Ну и хорошо. Сейчас же на перевязку!

По пути в санитарную землянку встретился Василий Боков.

— Ну и встреча! — разошелся обычно спокойный Василий Иванович, хлопая ладонью по спине Овидия.

— Осторожно! Плечо не зажило…

— Все еще болит? Ничего, Юрий Никитич подремонтирует.

Разведчики сразу же включились в боевую жизнь. Они приступили к выполнению задания командования Западного фронта по организации наблюдения за перевозками фашистов по железным и шоссейным дорогам Рославль — Кричев и Рославль — Брянск, контролю за аэродромом врага в Сеще, впервые о котором Горчаков услышал в самом начале Великой Отечественной войны, когда рыл противотанковые рвы и эскарпы в районе Рославля. И вот в ноябре 1942 года он снова оказался в районе Сещи. Но теперь ему и его друзьям надо добывать сведения об огромной гитлеровской авиабазе, созданной еще зимой 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршала Кессельринга. Тогда никто из группы не знал, да и не мог догадываться, что со временем Сещинская авиабаза будет местом действия советско-польско-чехословацкой подпольной организации, нанесшей огромный урон вражеской авиации. Одним из руководителей этой организации станет разведчица Аня Морозова, которая впоследствии будет удостоена звания Героя Советского Союза.

Глава третья

Конец осени внес поправки в судьбы разведчиков.

20 ноября штаб Западного фронта приказал им выйти из тыла противника на Большую землю для отдыха. В Клетнянском лесу оставались Студенов, Горчаков, Барашков, Щелкунов. Им приказано остаться на месте для ведения наблюдения за противником в районе Брянска, Сещи и Рославля. Командиром вновь сформированной разведгруппы был назначен Иван Студенов. Им предстояло перейти в соседнюю Клетнянскую партизанскую бригаду. Тут же находились десантники, уходившие на Большую землю. Группа Бокова выполнила поставленные штабом фронта задачи. От нее поступала информация о противнике. Разведчики и действовавшие совместно с ними партизаны успешно провели ряд боевых операций. Только с 7 июня по 4 сентября было пущено под откос пять железнодорожных эшелонов противника с боевой техникой и боеприпасами, взорвано около десяти мостов на шоссейных и грунтовых дорогах, разрушено несколько километров линий телефонно-телеграфной связи…

И вот отданы последние команды. Партизаны и десантники покинули лагерь. На базе остались только люди, которым предстояло выполнить новое задание командования.

Мчались над соснами стаи туч. Печально гудел лес. Поскрипывали двери опустевших партизанских землянок…

Комсомольцы-разведчики, оставленные командованием в Клетнянском лесу, несколько минут стояли молча, глядя вслед ушедшим товарищам. «Успехов вам! Не подкачайте!..» — долго еще звучали у них в ушах прощальные слова друзей.

— Жалко, Васю Бокова не оставили… — произнес наконец Барашков.

— Ну что ж, за дело, друзья! Пора связываться с Центром, — напомнил Иван Студенов. — Сейчас пошлем в штаб фронта первую радиограмму.

Но одиночество было только кажущимся. У разведчиков появились надежные друзья и помощники в окрестных деревнях.

Неподалеку от заснеженной землянки партизан раскинулся лагерь 2-й Клетнянской партизанской бригады. Разведчики часто умоляли радиста поймать Москву, дать возможность послушать сводку, узнать, что делается на Большой земле, на фронтах. Вот и сейчас радист не смог устоять перед просьбами истосковавшихся по родному голосу Москвы боевых друзей. Он, включив «Северок», стоявший на самодельном столике, стал вращать ручку настройки приемника. Наконец из шороха и треска эфира он выхватил отчетливые слова московского диктора: «Внимание, говорит Москва!»

— Есть, поймал! — радостно воскликнул Иван.

— Ну что там, в Сталинграде? — нетерпеливо спросил кто-то.

— Сводка… Вечернее сообщение, — вполголоса произнес радист и умолк: он слушал Левитана, стараясь не пропустить ни единого слова. — В течение дня наши войска в районе Сталинграда и на Центральном фронте продолжали наступление!.. — почти прокричал радист и опять умолк, прижав ладонями наушники с резиновыми обводами.

— Молодцы сталинградцы, дают прикурить! — вырвалось у Барашкова. — Ух, и жарко, наверное, там!