И смех, и грех, и обученье

– «Оксана! Аспирантка мединститута!».

– «Мария! Почти тоже…, но по другой части!».

Платон также представился, что вызвало у подруг оживление:

– «Какое у Вас философское имя!» – восторгалась Оксана.

– «А мы думали: Дон Педро!» – вторила ей смелая Маша.

– «А почему Дон?» – Платон не успел закончить вопрос, как она перебила его и быстро ответила:

– «Жуан! А Педро… потом скажу!».

Такое продолжение разговора не ошеломило Платона и он, с присущей ему въедливостью, заметил:

– «Для Дона у меня не тот цвет кожи. Загара нет!».

– «А мы ещё не видели!» – не унималась настырная Маша.

– «Ой! Я предлагаю пойти в душ! Там, внизу, открыто сейчас, и народу никого нет. Я видела!» – наивно, как показалось Платону, добавила Оксана.

– «Отлично! пошли! Только зайду за принадлежностями!» – подхватил Платон.

– «А мы не боимся! Мы проверенные!» – вновь схохмила Маша.

– «Да он про полотенце!» – уточнила справедливая Оксана.

Со смехом все трое разошлись по номерам за своими вещами.

Платон взял их и, подходя к двери, подумал, что девушки весьма смелы и остроумны. В общем, что надо!

Оксана была не коротко стриженой белокожей блондинкой с вьющимися волосами и крупноватыми голубыми глазами. Её средний для женщины рост, в меру упитанное, но стройное тело, со слегка полноватыми, красивыми, нормальной длины ногами, были весьма привлекательны для любых мужчин.

Мария, в противоположность ей, была тёмно-кареглазой, высокой, весьма стройной брюнеткой с тёмно-каштановыми, до плеч, волнистыми волосами, со слегка высоким интеллектуальным лбом. Глаза её были обычного размера, но отличались необыкновенным блеском перезревших маслин.

Стройность её производила на мужчин дополнительное возбуждающее впечатление осиной талией, упругой, чуть крупноватой, призывно торчащей и манящей грудью, и длинными, стройными, красивыми ногами.

Всё это гармонично сочеталось со слегка загорелой, бархатной, смугловатой или даже персикового цвета, кожей.

Они играли на контрасте и великолепно дополняли друг друга не только внешне, но и в общении с мужчинами.

Эти зрелые девушки выступали, как одно целое, устремлённое на изящное исполнение всех своих плотских и эмоциональных желаний, и полное удовлетворение своих необъятных, экзотических потребностей.

Вместе они производили довольно аппетитное впечатление.

И Платон завёлся. Нутро его напряглось в предвкушении ожидаемых ласк и удовольствий.

Но, до поры, до времени, он решил не форсировать события. Ему было очень интересно и любопытно увидеть, что предпримут сами девушки.

Взяв все необходимые вещи, новоиспеченная компания спустилась на первый этаж гостиницы, и зашла в раздевалку душевой, которая предназначалась для поочерёдного, посменного использования или мужчинами, или женщинами.

Чтобы не выглядеть совсем бесстыжим, Платон на время вышел в коридор, предоставив подругам возможность спокойно облачиться, как он предполагал, в купальники.

Неожиданно в коридоре появились те самые «удивлённые» молодые мужчины с их этажа. Они явно имели желание завернуть в душ, так как несли с собой пакеты, очевидно, с купальными принадлежностями.

Платон их остановил:

– «Опоздали мы! Сейчас женский час! А наш будет видимо… часа через два!».

– «Как долго ждать!» – возмутился один из них.

– «Ничего не поделаешь!» – подхватил другой.

– «Не идти же к ним!?» – резюмировал третий.

– «Конечно! Придётся пока заняться другими делами!» – поддержал их Платон, думая про себя: телки вы, телки!

Он сделал вид, что собирается вместе с парнями подняться наверх, затем совершил манёвр, резко свернув назад в сторону холла гостиницы, дезинформируя конкурентов:

– «А я пойду на улицу, прогуляюсь!».

Как только парни скрылись за лестничным пролётом, Платон быстро и бесшумно возвратился на свой пост и тихо прошмыгнул в предбанник душевой, запирая за собой дверь на шпингалет.

Ну, вот и всё! – подумал он – Как говорится, процесс пошёл!

Платон живо разоблачился до плавок, взял мыло, мочалку и полотенце в пакете, и уверенно вошёл в душевую.

Та состояла из нескольких стандартных секций, как в бассейне «Москва», – увидел Платон.

Воспоминание о многочисленных его посещениях и частых и, как правило, удачных знакомствах в водоёме с девушками, моментально согрело его душу и возбудило тело.

А в двух секциях уже хлестала вода, и плескались подруги.

Трудно было не заметить, что они нагие, так как те позволяли себе различные шалости, ведущие к демонстрации перед Платоном своих прелестей.