И никаких ХУ!

Задание на игру от Валька, с которым мы опять начинали в рокировке, было кратким и пьянящим: сразу на предельных скоростях навалиться на чужие ворота, не выпускать соперников на нашу половину поля, измотать точными короткими пасами и частыми ударами и постараться забить быстрый гол. А потом перейти на свою половину поля и играть на контратаках. Так и начали, но Серый спутал все карты и, нарушив задание, быстро забил два гола. Сначала с отменного паса Фигаро он ловко увернулся от выставленной ноги защитника, обошёл его и тут же обманным движением направил в сторону другого, а сам оказался прямо против вратаря и филигранным ударом подъёмом стопы отправил мяч точно в створ его расставленных ног. Не успели разыграть с центра, как Валёк, почувствовав, что Серёга сегодня на самом острие пикушки, дал ему длинный пас на выход, и Серый не подкачал, догнал мяч недалеко от чужой штрафной, с ходу обмотал неуклюжего защитника, проскочил между двумя другими, и снова вратарь только глазами проводил, наклонившись, укатывающийся между ног второй обидный мяч. После этого незадачливый голкипер весь матч простоял с сомкнутыми ногами. Воодушевлённые Серёгиной удачей, мы и не думали уходить в защиту, а с ещё большим остервенением кидались на мяч, проталкиваясь с ним сквозь плотные ряды уже умаявшихся защитников. Нами овладел неописуемый кураж, заквашенный на спортивной злости. Вот Бен дважды промазал впритирку со штангой, и я трижды угодил в статую вратаря, в общем, третий гол неминуемо назревал. И он был бы, и опять от Серого, если бы его грубо не сбили в штрафной, устроив коробочку, два бритых МНСа. Безусловный пенальти! Кому бить? Ясно, что Вальку. Никто и не претендовал на его законное право лучшего забивалы. Прихрамывающего Серенького увели под руки с поля ассистенты: Мамма-мия и Земфира. Мяч уложили на затоптанную одиннадцатиметровую отметку, Валёк небрежно разбегается и сильно бьёт… в крестовину. Мяч отскакивает в поле, и расторопный защитник, не раздумывая, отправляет его за боковую. Гола нет! Мы ни словом, ни жестом не выразили своего разочарованного отношения к сенсационной неудаче любимого тренера и только разом, осенённо, осознали, что Валёк в команде – не всё, что играть надо не только на него и через него, но и на себя и через себя. И взорвались, и понеслись, сметая окончательно увядшую композитную защиту. В сумятице её, потерявшей ориентацию, я выцарапал мяч из-под ног защитника, немного отскочил в сторону, мгновенным взглядом оценил обстановку и точным ударом щёчкой послал мяч прямо в нижнюю лузу. Вратарь даже не шелохнулся, не успев среагировать на мой фирменный гол не только движением, но и взглядом тоскующих глаз.

Ни словами не рассказать, ни в печати не описать, какие безмерные радость и счастье охватили душу. Ничего подобного не было ни под венцом, ни при защите диссертации. Хотелось прыгать, кувыркаться, пластаться по полю, куда-то бежать, орать что попало, но я стоически сжал в себе эйфорию и мерной рысцой, как ни в чём не бывало, побежал к центру, подгоняемый увесистыми поздравительными шлепками товарищей по макушке и спине. Хотелось скорее начать с центра и забивать, забивать, ещё и ещё, но прозвучал свисток судьи на перерыв, спасший компматов как минимум ещё от двух моих голов.

Но ненадолго. После перерыва мы, не расслабляясь, вкатили им ещё три и снова без Валька. Правда, моим был только один, а остальные добавили Фигаро и Бен. Только тогда мы сбавили темп и сохранили разгромный счёт 6:0 до конца матча. А по окончании нашего бенефиса не было ни щенячьего скулёжа, ни детсадовского визга, ни цветов, ни шампанского. Мы сделали своё дело и сделали хорошо, как надо, чему же тут радоваться? Радовались за нас наши фанатки, с ходу полезшие целоваться, и больше всех досталось Серому, от смущения перехамелеонившемуся в Пунцового.

Итак, мы в полушаге от гранта. Почему-то уже не очень-то и хочется, и жаль, что осталось всего пол-шага.

«__» «_____». Пришёл в институт в прекрасном настроении и, как обычно, без опозданий, к десяти. А Маша в панике: меня вызвали на ковёр к президенту и тоже к десяти. Не спится одуванчикам с утра, пришлось брать ноги в руки и бежать, ехать, бежать, и через пятнадцать минут я, как штык, в предбаннике у секретарши. А там уже грустно подпирают стены на неудобных стульях с прямыми спинками четверо страждущих встречи с сайенсбоссом: наник, компматик, ещё один, с которым имею шапочное знакомство и – приятным сюрпризом – Анна Владимировна. Вежливо здороваюсь, вежливо спрашиваю:

- Кто последний?

Композионщик регочет вполголоса, словно не продул вчера 0:6.

- Мы, - обещает, - уступим вам очередь. Молодым, - объясняет щедрость, - у нас везде дорога.