И нет мне прощения

Проделав долгий путь длиной в два метра, Оленька приблизилась к Сергею, взяла фотографию в руки и начала рассматривать… Как вдруг закричала, бросила снимок на пол и кинулась обратно к бабушке, которая подхватила малышку на руки.

Мужчины растерялись. Никто не понял, что случилось. Чего испугался ребенок? Не Михаськи же? И не полковника Громова – ведь она подошла к нему!

– Я поговорю с ней. Попробую успокоить. Только вы не ходите за мной, оставайтесь здесь. – И Лидия Самойловна вышла в коридор.

– Может, водички принести? – крикнул ей вдогонку Громов. – И еще у меня конфеты есть, специально принес!

– Не надо. Ждите.

Дверь за ними закрылась.

Прошло минут десять. Наконец дверь приоткрылась.

– Подойдите сюда, Алексей Андреевич, – произнесла Лидия Самойловна в щель.

Кис приблизился.

– От полковника Громова пахнет так же, как от мужчины, который похитил Оленьку. Как я ни убеждала внучку, что одеколоны и духи в магазинах продаются и купить их может каждый, она наотрез отказывается с этим «дядей» разговаривать. Придется вам как-то иначе сорганизоваться, Алексей Андреевич. Лучше бы вам самому, у вас уже наладился контакт с внучкой, она вам доверяет…

– Не волнуйтесь, сейчас мы полковника удалим из поля зрения Оленьки. Я вас позову.

Вернувшись к Сереге, Кис пояснил ситуацию.

– Идите в мой кабинет. Я пришлю Костика, он составит протокол, – распорядился Серега.

Алексей потянул носом.

– А парфюм у тебя хороший. И недешевый, как я понимаю.

– Правильно понимаешь. «Ив Сен-Лоран», не хухры тебе мухры. Я чуть не разорился, – усмехнулся Серега.

Разорился дружбан или нет, но в хорошем парфюме Громов себе никогда не отказывал, даже когда рядовым опером был.

– Не бедный, выходит, Олин похититель…

– Даже очень богатый, не сомневайся!

Алексей, заслышав особую нотку в голосе Сереги, глянул на него внимательно.

– Ты знаешь, у кого такая же туалетная вода! Да?

– Ну, разве я мог не обратить на этот факт внимания, когда мы сидели с ним один на один, – широко улыбнулся Серега, – и вели приятную беседу. Ты, увы, наблюдал ее по монитору, так что ощутить наше, так сказать, «единодухие» не мог…

– Гектор!!!

Громов склонил голову в знак утверждения и ушел, оставив свой кабинет для беседы с Оленькой и ее бабушкой.

Спустя полтора часа друзья сидели за столиком в ресторане неподалеку. Серега заказал рыбное ассорти и пиво, Кис – мясное ассорти и бокал красного вина.

– Только все это не доказательство, вот в чем проблема! – Серега подводил итоги беседы с Оленькой и ее бабушкой. – И даже это не доказательство! – он протянул Алексею сложенный лист бумаги. – Хотя ты порадуешься, что послужит мне слабым, но все же утешением.

Отодвинув тарелку и вытерев руки, Алексей развернул листок: распечатка от мобильного оператора. Кис пробежался глазами по адресам…

ГЕКТОР НАХОДИЛСЯ У СЕБЯ В КВАРТИРЕ! Вечером того дня, когда Аида услышала роковую фразу!

Датчики зафиксировали его перемещение по городу, – он ехал из офиса домой. И в двадцать десять оказался в том же радиусе перехвата, что и Аида: квартира и ее ближайшие окрестности!

– А я все гадал, где была Аида!..

– Так сам же и додумался, – напомнил ему Серега. – И, скажу честно, лично мне не пришло в голову подозревать его во лжи. Ни в самом начале, ни даже после допроса… Он не договаривает и виляет, конечно, – но это не то же самое, что вранье. У него в башке не мозги, а счетчик, и разговор со мной он продумал заранее. Тогда как для убедительного вранья с ходу требуется некоторый артистизм… А ведь мой вопрос о том вечере застал его врасплох!

– Надменность тоже неплохой прием.

– Пожалуй. Да, за ней можно успешно спрятаться, как за щитом… Пока ты размышляешь: бедненький сухарик высокомерный, его мамочка в детстве, должно быть, не любила, отчего такой недоносок и получился, – этот недоносок тебе врет по-черному! Между прочим, надо будет и его алиби на время убийства Аиды перепроверить!

– Не выйдет, Серег. Если Аиду убил и он, то алиби он тоже просчитал заранее. У него двое свидетелей. Там все крепко запаяно.

…Значит, сакраментальную фразу произнес Гектор, задумался Кис. И Аида ее услышала – потому что находилась дома! Почему она не пошла в театр – теперь не узнать. Может, с любимым своим, с Иваном, поссорилась и настроения не было…

Нет! Гектор тогда бы увидел жену. И не произнес бы эту фразу!

Тогда… Недомогание какое-то? Мало ли, у всех у нас случаются разные расстройства – то голова болит, то кишки колобродят… А женщинам еще и месячные подкидывают поводы для плохого самочувствия… Неважно. Главное, что Аида плохо себя чувствовала и – внимание! – прилегла. В спальне! Где, скорее всего, уснула. Поэтому Гектор ее не видел. А сам при этом был уверен, что жены нет дома: она ведь должна была уйти на спектакль! И он разговаривал с кем-то, чувствуя себя в полной безопасности. Видимо, приехал не один… Или по домашнему телефону? Распечатки звонков со стационара на этот день они с Серегой не запрашивали…