И нет этому конца

На лесную дорогу мы выехали совершенно неожиданно. Мы даже не поверили, что это и есть та самая дорога на Кайзерсвальдау, на которую мы возлагали столько надежд. И хотя она сразу встретила нас колдобинами и ухабами, мы в первые мгновенья почувствовали облегчение: все-таки она брала на себя если не все, то часть наших забот…

Шофер чуть прибавил газу. При каждом толчке я поглядывал на окошко, но там было тихо… Главное — довезти до госпиталя. А там сделают все, чтобы его спасти. Маша немедленно поднимет с постели самых лучших хирургов, притащит самых опытных операционных сестер, из-под земли достанет самые дефицитные медикаменты…

Было время, когда ей нравился я. Оказывается, еще в училище она обратила на меня внимание. Тогда на меня все обращали внимание: я был длинный и тощий и в силу этого всегда находился на виду, на правом фланге мужского фельдшерского батальона. Но в то полуголодное-полудетское время меня не очень интересовали девчата из фармацевтической роты. К тому же их было слишком много, чтобы серьезно к ним относиться… Познакомились мы с ней только на фронте. Это была встреча столь неожиданная и радостная, что мы сразу стали друзьями. Но вот однажды с тайной целью похвастать своим приятелем я взял с собой Ваню. Я руководствовался немудреным расчетом: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты…». В тот вечер он был молчалив и предупредителен и, возможно, поэтому понравился Маше. Я почувствовал это, и меня забрала ревность. Сидя с ними за столом, я дал волю своему настроению и глушил стаканами слабый рислинг… Потом я целую неделю избегал Долгова. Когда мы все-таки попадались друг другу на глаза, я делал вид, что его не замечаю. И он понимал мое состояние. Но продолжал ездить в госпиталь…

Стрелка на спидометре застыла на цифре «10». «Санитарку» мягко подбрасывало. Тихо, словно опасаясь, что его могут услышать, поскрипывал кузов…

А вот теперь я везу его к тебе, Маша, Машенька, может быть, на последнее свидание…

Тишина в кузове уже не успокаивала меня. Я не доверял ей. Могло быть и так: умрет человек, они и не заметят.

Я потянулся к окошку.

— Как вы там?

— Далеко еще? — послышалось в ответ.

— Доберемся до Кайзерсвальдау, а там уж близко…

— Быстрей бы…

— Потерпите. Вот выедем на хорошую дорогу…

— А на хорошей немцы, — насмешливо заметил кто-то.

— А на плохой душу вытряхнет! — так же насмешливо возразили ему.

— Посмотрите, как Долгов, — наконец спросил я.

— Дышит…

— Что-то говорит…

— Что?

— Еще, мол, живой я…

— Ваня, ты слышишь меня? — крикнул я в кузов. — Мы скоро будем в госпитале, а там тебя сразу положат на операцию!..

Только бы добраться до Кайзерсвальдау!

Вдруг я вспомнил. Именно так назывался городок, в котором мы проучили того горе-мстителя…

Наши танки ворвались в этот самый Кайзер и, не задерживаясь, пошли на Лауцен. С полдороги начсанбриг повернул меня обратно. Он узнал от пленных, что в городке есть большой склад медикаментов. Там могли быть сульфамиды, которых нам не хватало… Склад я нашел скоро. Набрав полный рюкзак, я потащился в центр городка, где легче было поймать попутную машину… Я шел по безлюдным узким улицам, мимо безмолвных домов. Стояла мертвая тишина. Только мои шаги гремели по мостовой… И вдруг прямо над моей головой раздался выстрел. Я отскочил к стене и вытащил пистолет. Откуда-то сверху донеслась русская речь.

— Эй! Кто там дурака валяет? — крикнул я.

В одном из раскрытых окон третьего этажа показался офицер. На груди у него поблескивала единственная медаль. Он долго искал меня взглядом.

— Эй! Ты чего людей пугаешь?

— А… давай ко мне сюда! Я тут фрицев поймал! — радостно сообщил он.

Я поспешил в дом. Все двери в квартирах были распахнуты. Повсюду, даже на лестнице, валялось барахло. Я поднялся наверх. И здесь все было настежь. Шагая по тряпкам, я переходил из одной комнаты в другую и наконец увидел их: капитана и сидевшую на диване немецкую семью — пожилую женщину, старика и двух девушек. Все четверо со страхом посмотрели на меня. Очевидно, они не ожидали от моего появления ничего хорошего, одни лишь новые осложнения. Какое-то странное возбуждение охватило меня. Ведь это были первые гражданские немцы, с которыми я встретился, — обыкновенные люди в обыкновенной одежде…

— Садись, будем судить их, — сказал офицер.

— Как судить? За что? — не понял я.

— За зверства. Садись.

— Их — за зверства? А откуда вы знаете, что именно они совершали зверства?

— Откуда? Я все знаю! Я всех немцев насквозь вижу! Садись, будем судить их!

Я подошел к нему и тихо сказал:

— Уходите.

Он схватил меня за погон и потянул к стулу:

— Давай садись!

Я отшвырнул его руку и повторил:

— Уходите!

— Брысь, медицина! — махнул он рукой.

Я вынул пистолет:

— Уходите!

От неожиданности он растерялся и даже испугался.

— С оружием на старшего по званию?! — проговорил он. — Ну, ладно, — добавил он угрожающе и скрылся за дверью. Я слышал, как он тяжело и неуклюже сбегал по лестнице.