Морев, даже не взглянув на письмо, которое держал в поднятой руке дежурный по заставе старший сержант Бирюков, направился к выходу.
— Ты что, не слышал? Тебе письмо!
— Потом! — Морев махнул рукой и вышел.
Старший сержант Бирюков озадаченно повертел в руках письмо, которое не хотели брать, пожал плечами. Морев есть Морев! Солдаты томятся в ожидании писем, подсчитывают дни, загадывают, когда будет ответ, а этот чудак нос воротит. Даже если он спешил к машине, все равно взять письмо — дело секунды. Видно, причина в чем-то другом.
Но особенно раздумывать о странном поведении рядового Морева Бирюкову было некогда: у дежурного и без того хлопот полон рот. Вот и сейчас, только присел, как из канцелярии раздался зычный голос начальника заставы старшего лейтенанта Ревякина:
— Дежурный!
— Посиди за меня! — сказал Бирюков младшему сержанту Дубовцову, проходившему по коридору.
— Передайте прапорщику, что он остается за меня, — приказал старший лейтенант. — Я поехал в госпиталь!
— Есть передать прапорщику, что он остается за вас, — четко повторил Бирюков. — Разрешите идти?
— Идите!
Старший лейтенант взглянул на часы. Полдесятого. И тут он вспомнил, что они с Андрюшкой еще не завтракали. Такого обилия обязанностей у него никогда не было. Один в трех лицах. Приходится работать не только за себя, но и за своих обоих замов. Первый из них, заместитель по политической части старший лейтенант Пекарский, уехал вчера в Красноярск хоронить отца. Заместителя же по боевой подготовке лейтенанта Хлызова три дня назад с почечной коликой отвезли в гарнизонный госпиталь. Так что успевай только поворачиваться: при любых обстоятельствах застава должна быть на уровне задач, поставленных командованием. Хорошо еще, что прапорщик Трофимов вернулся на днях из отпуска.
— Но сперва — позавтракать! — бросил старший лейтенант старшему сержанту Бирюкову, проходя мимо дежурки.
Неожиданно что-то стряслось с замком дверцы, и надо было срочно наладить: через двадцать минут выезжать. А тут еще под руку лез пятилетний Андрюшка, сын начальника заставы.
— Морев, дай отвертку!
— Погоди, самому нужна.
— А другую?
— Другую некогда искать!
— Все тебе некогда, некогда!
— Потерпи немножко, сейчас дам.
— А ты в ту сторону крутишь?
— В обратную.
— А в обратную винтик выпадет!
— Знаешь, а спрашиваешь.
— Эх, Морев, Морев, — вздохнул Андрюшка.
Точно так же вздыхал старший лейтенант Ревякин, когда Морев допускал какую-нибудь оплошность. И в остальном Андрюшка попугайничал, подражал отцу. Даже солдат звал исключительно по фамилиям. Кстати, все свое свободное от сна и еды время Андрюшка проводил в гараже, где около машин возились их водители — Морев и Бакуринский. Он уже знал многие инструменты, мог принести, подать, унести. На удивление родителям, помнил основные технические данные «уазика» и понемногу подбирался к другим маркам.
— Дай-ка лучше плоскогубцы! — обратился Морев к мальчику.
Тот быстро нашел их среди инструментов и подал шоферу.
В гараж зашел старший лейтенант Ревякин. Увидев сына, иронически спросил водителей:
— Смену себе готовите? Ну, ну, готовьте!
— Это все Морев! — кивнул на приятеля Бакуринский. — Домой торопится!
— Не больше твоего, — огрызнулся Морев.
— Да, бежит время, — сказал старший лейтенант.
— Смотря у кого, — многозначительно произнес Бакуринский.
— Что смотря у кого? — отозвался Ревякин.
— Время бежит. Вам-то еще трубить да трубить!
— Да, ловко поддел меня, — усмехнулся старший лейтенант. — Андрей, пошли! А то они тебя тут научат.
— Не научат, — решительно возразил мальчик. — Можно, я еще немножко?
— А завтракать кто за тебя будет? Артист Пуговкин?
— Угу! — включился в игру Андрюшка.
— Так он в кино снимается, ему некогда!
Хочешь не хочешь, а надо подчиняться.
— Морев, я быстро! — сказал Андрюшка.
— Ты больно не торопись, а то не поймешь, чего ешь, — напутствовал мальчика Морев.
— Ладно! — обещал тот.
Старший лейтенант с Андрюшкой ушли. Некоторое время водители работали молча. И вдруг Бакуринский спросил приятеля:
— Что, опять послание получил?
— Опять, — удрученно сказал Морев.
— Что пишет?
— Не знаю, не читал еще.
— Может, чего новое?
— Навряд.
— Думаешь, еще не дошло твое?
— До нас письма долго ходят.
— Постой! Ведь уже полтора месяца прошло! Даже до Камчатки письма идут не больше недели! — недоумевал Бакуринский. — А с другой стороны, пишет — значит, не получила. Непонятно!
— Поди затерялось где? — предположил Морев.
— Слушай, а вдруг это ее последнее письмо — ответ на то?
— Гадать-то чего? Вернусь, почитаю.
— Ну и терпение у тебя!
— Было бы куда торопиться…
— Тоже верно, — согласился Бакуринский. Потом глубокомысленно изрек: — Только помни: женщины любят, чтобы за ними последнее слово было.
Вернулся старший лейтенант один, без Андрюшки. В руке у него тяжело отвисал кожаный портфель с гостинцами для больного лейтенанта Хлызова.
— Наладил? — спросил у Морева.
— Так точно! — бодро ответил тот и в подтверждение хлопнул дверцей.
— Тогда поехали.
Через минуту маленький и верткий «уазик» уже накручивал на спидометр километры.