«И мы, как боги, мы, как дети…»

Как в раковине малой – Океана
Великое дыхание гудит,
Как плоть ее мерцает и горит
Отливами и серебром тумана,
А выгибы ее повторены
В движении и завитке волны, —
Так вся душа моя в твоих заливах,
О, Киммерии темная страна,
Заключена и преображена.

С тех пор как отроком у молчаливых
Торжественно-пустынных берегов
Очнулся я – душа моя разъялась,
И мысль росла, лепилась и ваялась
По складкам гор, по выгибам холмов.
Огнь древних недр и дождевая влага
Двойным резцом ваяли облик твой —
И сих холмов однообразный строй,
И напряженный пафос Карадага,
Сосредоточенность и теснота
Зубчатых скал, а рядом широта
Степных равнин и мреющие дали
Стиху – разбег, а мысли – меру дали.
Моей мечтой с тех пор напоены
Предгорий героические сны
И Коктебеля каменная грива;
Его полынь хмельна моей тоской,
Мой стих поет в волнах его прилива,
И на скале, замкнувшей зыбь залива,
Судьбой и ветрами изваян профиль мой!

6 июня 1918<

Коктебель>

«Выйди на кровлю… Склонись на четыре…»

Выйди на кровлю… Склонись на четыре
Стороны света, простерши ладонь.
Солнце… вода… облака… огонь…
Всё, что есть прекрасного в мире…

Факел косматый в шафранном тумане,
Влажной парчою расплесканный луч,
К небу из пены простертые длани,
Облачных грамот закатный сургуч.

Гаснут во времени, тонут в пространстве
Мысли, событья, мечты, корабли…
Я ж уношу в свое странствие странствий
Лучшее из наваждений земли.

<11 октября 1924

Коктебель>

«Фиалки волн и гиацинты пены…»

Фиалки волн и гиацинты пены
Цветут на взморье около камней.
Цветами пахнет соль… Один из дней,
Когда не жаждет сердце перемены
И не торопит преходящий миг,
Но пьет так жадно златокудрый лик
Янтарных солнц, просвеченных сквозь просинь.
Такие дни под старость дарит осень.

20 ноября 1926

<Коктебель>

«Судьба замедлила сурово…»

Судьба замедлила сурово
На росстани лесных дорог:
Я ждал и отойти не мог,
Я шел и возвращался снова…

Смирясь, я всё ж не принимал
Забвенья холод неминучий
И вместе с пылью пепел жгучий
Любви сгоревшей собирал…

И с болью помнил профиль бледный,
Улыбку древних змийных губ —
Так сохраняет горный дуб
До новых почек лист свой медный.

Февраль 1910

Коктебель

«Теперь я мертв. Я стал строками книги…»

Теперь я мертв. Я стал строками книги
   В твоих руках…
И сняты с плеч твоих любви вериги,
   Но жгуч мой прах…
Меня отныне можно в час тревоги
   Перелистать,
Но сохранят всегда твои дороги
   Мою печать.
Похоронил я сам себя в гробницы
   Стихов моих,
Но вслушайся – ты слышишь пенье птицы?
   Он жив – мой стих!
Не отходи смущенной Магдалиной —
   Мой гроб не пуст…
Коснись единый раз, на миг единый
   Устами уст.

19 марта 1910

Коктебель