И любовь, и бриллианты

Схватившись за руль, она резко повернула его влево. К несчастью, она попала в собственную западню. В тот момент, когда она хотела сыграть в «ладушки» с голубой машиной, та резко ушла вперед, и «уинбаго» влетел в канаву, врезавшись в дерево. Чарли подняла руки, защищая лицо, но все вдруг погрузилось во мрак.

* * *

Ей казалось, что голова ее сейчас взорвется. Она приоткрыла глаза, но ничего, кроме тумана, не увидела и закрыла их. Затем она услышала, как кто-то спрашивает ее о самочувствии.

— Очень плохо, — пробормотала она.

Ей хотелось спать, но чья-то рука тронула ее за плечо.

— Просыпайся, — сказал незнакомый голос. — Чарли… Чарли… это я, Дэвид!

— О… Дэвид… Что произошло? — сделав большое усилие, спросила она.

Дэвид облегченно вздохнул и нежно поцеловал ее в лоб.

— Спасибо Господу! Ты в порядке?

— Да, в порядке.

Она попыталась улыбнуться, но это оказалось труднее, чем она могла предположить. Мышцы лица не хотели слушаться ее.

— У тебя несколько ссадин и синяков, но доктор сказал, что дня через два ты станешь на ноги.

— Где мы?

— В клинике… в Абилене.

— В Абилене?

Она тут же все вспомнила.

— Мерзавцы… — выдохнула она, вспомнив, как голубая машина вынудила их свернуть с шоссе. — Как ты? У тебя все в порядке?

— Да. У меня крепкая голова, не беспокойся.

— Дэвид, во всем виновата я… Я должна была предугадать действия этих парней.

Острая боль пронзила затылок, и лицо ее исказилось. Дэвиду ужасно захотелось взять ее на руки, но он боялся причинить ей еще большую боль.

— Ты детектив, а не ясновидящая, — пошутил он.

Она прижалась щекой к руке Дэвида, который старался облегчить ее страдания добрыми словами и легкими ласками.

— А твоя мать?

— Не беспокойся! Первым же самолетом я вылетаю в Тихинне, а через два дня ты присоединишься ко мне. Если мне повезет найти маму в день прилета, мы с ней тотчас возвращаемся сюда. Завтра во второй половине дня я позвоню тебе и расскажу, что и как… Кстати, «уинбаго»… Не волнуйся, вчера были его последние часы. Но мне жаль его, дорогая. У меня навсегда останутся в памяти чудесные воспоминания о нем.

Он поцеловал ее в губы. Когда он выпрямился, она подняла на него отчаявшийся взгляд.

— Дэвид, я хочу с тобой. Я должна довести это дело до конца.

— Успокойся, дорогая! Я уже позвонил в «Айронс и Джекоб» и…

— Что ты наделал!..

Дэвид посмотрел на нее непонимающим взглядом.

— Я всего лишь позвонил в твое агентство. Я был уверен, что ты захотела бы сообщить им о том, что произошло.

Чарли казалось, что она летит в преисподнюю.

— Я разговаривал с секретаршей, а не с твоим патроном. Но она как с луны свалилась: долго не могла ничего понять. В конце концов мне удалось вдолбить ей, что ты ранена, и, как мне показалось, она приняла это очень близко к сердцу. Ничего, в следующий раз я поговорю с Джекобом! Она сказала, что он будет к концу дня и, несомненно, захочет поговорить со мной.

— Не надо, я сама позвоню, — перебила его Чарли. Лицо ее побледнело. — Да, будет лучше, если ты уедешь сейчас.

Он прикоснулся к ее дрожавшим губам.

— Тебя лихорадит, — пробормотал он, несколько обеспокоенный, и прижал ладонь к ее лицу. — У тебя температура. Послушай, дорогая, я сам позвоню Джекобу. И прошу тебя, не волнуйся. Ты обещаешь мне?

— Обещаю… Дэвид, я должна сказать тебе…

Он понимающе улыбнулся.

— Я знаю, дорогая, ты безумно меня любишь и хочешь, чтобы я берег себя. Клянусь, Чарли, я тебя тоже люблю.

Она смущенно улыбнулась. Какой же она была дурой, предполагая остановить эту лавину. Телефонный звонок в агентство перечеркивал все ее надежды и одновременно переворачивал последнюю страницу очаровательного, но обреченного на неудачу романа.

Чарли рассчитывала на блестящий успех, который смягчил бы гнев патронов и разочарование Дэвида. Тогда она рассказала бы ему об обмане. Но неудачный поворот руля положил конец всем ее радужным проектам…

Проснулась она лишь на следующий день, в полдень, с единственной мыслью — немедленно лететь в Тихинне. Она с трудом встала и направилась к шкафу одеться.

«Дэвид уже знает правду, — подумала она. — Он умен и чувствителен и поймет причины, толкнувшие меня на ложь».

И тут она заметила лежащее на столе письмо. Оно было адресовано ей. В конверте лежал чек на тысячу пятьсот долларов и коротенькая записка: «Расчет по тарифу». Текст был достаточно красноречив. Она догадывалась, до какой степени был уязвлен Дэвид, узнав правду от Джекоба.

Неожиданная боль охватила все тело, и она присела на край кровати. По ее щекам текли слезы.

Спустя несколько часов ей стало легче, и вдруг раздался телефонный звонок.

— Чарли?

Это был Дэвид, холодный и далекий.

— Да…

— У тебя все в порядке?

Она горько улыбнулась.

— А у тебя?

— Я зол на тебя, Чарли, всего лишь.

— Сожалею, — ответила она просто.

— Вообще-то я не хотел звонить.

— Я солгала тебе, потому что думала, что это единственный шанс…

— Я знаю, что ты хочешь сказать.

— Я бы никогда не взялась за это дело, если бы не была уверена, что доведу его до конца. Но ты хотел кого-нибудь поопытнее, а у меня не было выбора…