И как ей это удается?

Эмили в чистой рубашке и на чистом белье уже снова дремлет, а я как могу очищаю покрывало от остатков русского салата, замачиваю в ванне, потом устраиваюсь на полу рядом с дочерью и подсчитываю убытки нашей компании, если раздраконенный Эбелхаммер откажется от услуг «ЭМФ». Двести миллионов, и ни баксом меньше. Головы полетят во все стороны. А моя собственная голова, между прочим, даже у парикмахера не успела побывать. Все времени не хватает. Вчера Эмили преподнесла мне в подарок мой портрет.

— Какая красивая коричневая шляпка у мамочки! — восхитилась я.

— Вот глупая! Это же волосы. Наверху они коричневые, а внизу желтые.

С удивлением чувствую, как по-детски крупные слезы обжигают щеки.

08.51

Всплываю с ощущением ныряльщика в кандалах. Эмили еще спит. Трогаю лоб: гораздо лучше, жара почти нет. На кухне тонкогубая, каменнолицая Барбара стреляет глазами в часы.

— Надеюсь, ты не сочтешь, что я лезу не в свое дело, Катарина, если я посоветую тебе заглядывать в зеркало прежде, чем выйти из спальни. Что подумает Ричард? Нельзя пренебрегать своей внешностью. Мужчины этого не прощают.

Объясняю, что полночи возилась с Эмили и практически не сомкнула глаз. Взгляд Барбары останавливается на мне, тот самый бесстрастный, оценивающий взгляд, которым будущая свекровь сверлила меня при первом знакомстве. Так фермеры смотрят на телок, прикидывая степень породистости и предполагаемые надои.

— Ты и в лучшие дни тускловата, дорогая, — жизнерадостно сообщает Барбара, — но капелька румян творит чудеса. «Пожар осени» от Хелены Рубинштейн — выше всяких похвал. Чашечку чаю?

За праздничным столом я назвала себя основным кормильцем в семье. Ей-богу, не хотела. Само вырвалось. Речь зашла о новогодних желаниях, и Доналд, мой тактичный, но прямолинейный свекор, высказал пожелание, чтобы Катарина в наступающем году поменьше работала. Очень мило, галантно и, я бы даже сказала, трогательно с его стороны. Все испортила невестка, добавив с презрительным фырканьем:

— Точно. Может, к концу года дети начнут ее узнавать.

У-у-уф. Последний бокал вина был явно лишним для Шерил, и от меня требовалось одно — быть выше пьяных колкостей. Но после трех дней сплошного унижения я не способна даже на такую малость. Тогда-то и произошла катастрофа. Тогда-то я и открыла рот, чтобы произнести:

— Будучи основным кормильцем в семье…

И все. При виде ошарашенных лиц родственников я предпочла захлопнуть рот, и фраза угасла, как звук охотничьего рожка.

Доналд подтолкнул очки к переносице и набил рот пастернаком, который — я точно знаю — терпеть не может. Ладонь Барбары легла на горло, скрывая багровое пятно, расползающееся по коже. С тем же эффектом я могла бы признаться в замене грудей силиконовыми имплантантами или в принадлежности к сексуальному меньшинству.

Рич тем временем прилагал героические усилия, чтобы свести катастрофические последствия к минимуму. Сделав вид, что я назвала себя всего лишь «кормилицей семьи», он усердно затыкал родне рты этой клейстерообразной брехней.

— Твоя ошибка в том, Кейт, — прокомментировал он чуть позже, сидя на кровати, пока я собирала чемодан для внеплановой поездки в Лондон, — что, выложив людям полную информацию, ты ждешь, что они согласятся с твоими выводами. А людям твоя информация не нужна. Многие из них — особенно родители — боятся всего нового и не видят в нем пользы. Родители не хотят знать, что ты зарабатываешь больше меня. Моего отца, например, сама мысль о такой возможности приводит в ужас.

— А тебя?

Ричард опускает взгляд на свои ботинки:

— Если честно, мне тоже здорово не по себе.

27 декабря, 13.06

В лондонском поезде авария с отоплением. Окна пустого купе в толстом слое инея, еду как будто в гигантском мятном леденце. Решив согреться, выстаиваю очередь в буфете. Коллеги по несчастью, такие же рождественские парии, все как один жаждут алкоголя. То ли семей у бедолаг нет, то ли сбежали от многочисленной родни, но они одиноки и топят праздник в вине.

Беру четыре мини-бутылочки: виски, две содовой и «Тиа Мария». Едва успев вернуться на свое место, слышу трезвон мобильника в сумке. На дисплее номер Рода Тэска. Прежде чем нажать кнопку ответа, отставляю руку с телефоном на безопасное от уха расстояние.

— Я жду объяснений! Какого хрена мы купили кучу дерьма у япошек, которые клепают долбаные матрацы, на которых, черт побери, дохнут сопляки?! Твою мать, Кэти! Слышишь, нет?

Отвечаю, что мечтаю услышать, но связь отвратительная и вообще поезд входит в туннель. Пока я смешиваю вторую порцию содовой с виски, на ум приходит интересная мысль: а не потому ли я и заполучила «Сэлинджер» в клиенты, что кто-то разнюхал о надвигающейся катастрофе с «Токи Раббер» и ловко перебросил проблему на мои плечи? До чего же ты наивная дурочка, Кейт.

Через несколько секунд Род перезванивает, чтобы устроить конференц-связь с великим и ужасным Эбелхаммером.