И грянул в Хренодерках гром…

Леший начал выходить из себя. Конечно, он никогда не славился гневливым нравом, но любому терпению однажды приходит конец, даже самому ангельскому.

– Олек, твоя гуманность меня потрясает и заслуживает всяческого уважения, – проскрипел он. – Но разве вампиру будет от этого какой-то вред?

– А ты считаешь, что иссохнуть от потери жизненных сил благо? – вопросом на вопрос ответил двуипостасный. – Смерть – она и есть смерть, пусть и с улыбкой на устах.

– Разумеется, потеря жизненных сил не может служить благом абсолютно никому, но это если ты не способен к быстрому восстановлению, – парировал Вяз. – Вампиры практически бессмертный народ. Раньше они брали кровь, но совершенно в небольших количествах. И чем сильнее донор, тем лучше вампиру и меньше красной влаги он потребует на прокорм. В Безымянном лесу вампир не может охотиться. Он пугает зверье, и оно скоро откочует от странного горе-охотника подальше. Тебе же самому охотиться будет не на кого.

– Но это не повод для того, чтобы предать его мучительной смерти, – отрезал мужчина. – Лучше мы его выследим и обезглавим. Такой уход из жизни чище и гуманнее.

– А кто тебе дал право судить, кому умереть, кому жить долго и счастливо? Разве ты Всевышний, чтобы брать на себя подобную ответственность?

Вождь удивленно моргнул:

– Так он же это… упырь, а ты о его жизни заботишься? Их расу маги почти под корень извели.

Вяз Дубрович пригладил свои волосы-мох сучковатой рукой.

– Ну-у, маги… – снисходительно протянул он, словно маги повсеместно зарекомендовали себя как личности, способные только на разного рода пакости и глупости. – Эк ты, вождь, хватил. Нашел на кого равняться. Оттого и привечаю вампира, что, возможно, он последний в своем роду остался. А маги, они вообще, кроме себя, мало кого любят. Ты многих двуипостасных встречал за пределами Безымянного леса? А меняющих облик? Их тоже маги не сильно жаловали и, в конце концов, практически под корень извели. И кстати, вампир и упырь – не одно и то же.

– Упырь, вампир – какая разница? – горячился Олек. – Что от одного, что от другого пользы никакой, один только вред.

Леший усмехнулся; мягко так, незлобно. Вспомнил он горячие дни своей молодости, пылкий нрав молодой натуры, и губы сами разъехались в стороны, являя ямочки, словно глубокие борозды на коре дерева.

– Эх, молодость-молодость! – ностальгически вздохнул он. Увидел моментально вспыхнувший янтарем взгляд собеседника и добавил примирительно: – Ты не серчай, вождь, но молод ты для меня. Многие деревья в этом лесу я застал еще семенами, а они пару сотен лет растут. И их родителей видел еще молодыми саженцами. Не горячись, выслушай старика, сделать же ты всегда можешь по-своему. На все твоя воля, а своя рука – владыка. Как решишь, так и станет. Сам сделаешь, самому и ответ держать придется.

– Перед кем же ответ держать? – вздернул соболью бровь Олек.

– Как перед кем? – хитро сощурился леший. – А перед совестью своей, перед потомками. А совесть, она, знаешь, самый строгий судья. В старости все мы часто задаемся вопросами «все ли сделали?», «правильно ли поступили?». Природа не терпит пустоты, и коли создала вампиров – зачем-то ей это понадобилось. Ведь если так рассудить, волки – они тоже хищники. Кто они? Добро или зло?

Вождь крепко задумался. Прост вроде бы вопрос, а с налета не ответишь. Вроде волк – хищник. Он убивает зверя, таскает овец из стад, наносит урон крестьянам. Не зря иной раз крестьяне встречают серого зверя стрелами из луков, травят матерыми псами, прозванными волкодавами за смелость, хорошую хватку и свирепость. С другой стороны – волк берет слабого, старого или больного, и качество поголовья от этого только возрастает.

– То-то, – одобрительно кивнул Вяз, заметив задумчивость на челе мужчины. – Нет абсолютного зла и нет абсолютного добра. И то и другое понятие относительное.

– Как это? – непонимающе нахмурился тот.

– А вот так. Летел филин, увидел мышку – хоп! – и закогтил несчастную. Что это? Добро или зло?

Вождь немного подумал и вынес вердикт:

– Смотря для кого. Для мышки – конечно, зло. Филин же убил ее. А для филина или птенчиков его малых – добро, выходит.

– То-то и оно, – многозначительно поднял указательный палец-ветку леший. – О том и толкую. А что касаемо вампира… Пусть живет, коли зла никому приносить не станет и мы к нему не в претензии будем. Безымянный лес велик – всем место найдется – для всех нишу свою приготовим.

– Так ведь вампиры кровью питаются, и не важно, упыри они при этом или нет. А хозяин вод неужто своим дочерям враг? Разве позволит он со своей родной дочерью мужу так обращаться?

– Что происходит между мужем и женой – это их сугубо личное дело, семейное, – сурово отрезал Вяз, неожиданно вспомнив, сколько крови ему попортил отец его хозяйки-кикиморки. – Да и вампир – создание, которое может не только людской кровью питаться, но и животной тоже. У хозяина вод много волшебного скота, и кровь у него волшебная. Пусть откармливает зятя.