И Эльборус на юге...

Стоя у Нарзана, обрамленного мрамором и закрытого стеклянным колпаком, начинаешь сомневаться: а было ли это все — точеные перильца у источника, легкие галереи, звон стаканов из открытых окон ресторации?.. Фырчат автобусы, стучат электрички, ревут авиалайнеры. Где уж тут расслышать цокот копыт? Но мы вслушиваемся — и слышим. Закрываем глаза — и видим: по степной дороге, берегом Подкумка мчится одинокий всадник...

Купальня, которая всеми забыта

«Велев седлать лошадей, я оделся и сбежал к купальне,— вспоминает Печорин свои сборы на дуэль с Грушницким.— Погружаясь в холодный кипяток нарзана, я чувствовал, как телесные и душевные силы мои возвращались. Я вышел из ванны свеж и бодр, как будто собирался на бал».

Что за купальня упомянута здесь?

В монографии Ф. А. Баталина, увидевшей свет более века назад, подробно описано большое купальное заведение у Нарзана с шестью деревянными самоварами, которые дымили вовсю[13]. Ссылаясь на баталинскую работу, авторы многочисленных путеводителей делают вывод: поскольку других ванных зданий в этот период не было, то, несомненно, Печорин имел в виду именно эту купальню[14]. И сокрушаются: «Не только следа, но и воспоминаний не осталось уже от деревянной купальни, в которой Печорин перед дуэлью принимал освежающую ванну»[15].

А между тем все обстоит совсем иначе. На рисунке Арнольди слева — источник и галерейка. Справа — большая казенная купальня, что «состоит из двух параллельных между собой строений, которые по бокам соединены стеною и образуют сомкнутый четвероугольник с большим двором посредине». Топографический план показывает: расстояние от усадьбы до нее — 50 саженей.

Произнесите теперь: «Я оделся и сбежал к купальне». Это «сбежал» никак не вяжется с предполагаемой стометровкой по плоскости — из ворот усадьбы мимо источника к самоварам. Дробный стук каблуков по четырем ступенькам и десяток шагов по утоптанной тропке на склоне холма — вот что слышится в лаконичной фразе.

Печорину незачем было выходить за ворота. В 1829 году сообщалось: «Перед красивыми деревянными домами, выстроенными господином статским советником Ребровым, также находится деревянный домик с ванною, которая наполняется горячею водою посредством трубы, проходящей из котла, вмазанного в печь позади дома; холодною же чрез другую трубу из самого источника... Купальня сия весьма выгодна для жильцов сих домов, которые пользуются ею, не прибавляя за сие особенной платы»[16]. По старинному плану маленькая купальня размещалась возле самой ограды, неподалеку от дома Печорина.

Топографический план окрестностей Нарзана. 1829. Фрагмент. Старинная ванна из доломита.

И вновь обратимся к литографии 1834 года. Мы уже знаем, что на ней изображены: источник, где поутру встречаются герои романа, ворота, ведущие в усадьбу, одноэтажный дом Печорина, балкон мезонина, на который выходит Вера, наконец, сад, покрывающий отлогость против обоих домов. Но, оказывается, это не все. Только теперь обращаем внимание на приземистое строение слева, крыша которого едва виднеется из-за ограды. Только теперь понимаем, что на литографии, являющейся своеобразной иллюстрацией к роману, показана и ребровская купальня. В описании 1847 года о ней еще упоминалось[17]. Но путеводитель начала нашего века констатирует: «В нижней местности усадьбы, принадлежавшей Реброву, находится каменная ванна. Кто и когда ее устроил — остается неизвестным»[18]. Прошлое позабыто...

В самом центре сегодняшнего Кисловодска, перед входом на выставку «История курорта», стоит странная ванна, выдолбленная в глыбе доломита. Вам объясняют: «Одна из первых; нарзан подогревался раскаленными ядрами...»

Но где находилась она «прежде?

«Вначале — поблизости от дома Реброва,— рассказывает Всеволод Александрович Черненко, много лет заведовавший экспозицией.— Потом ее перевезли к Октябрьским ваннам. А затем уже, в 1957 году, перетянули стальными полосами и доставили сюда».

Вот цепочка и замкнулась.

Шумит, пульсирует центр города. Одна группа туристов сменяет другую. Слушая экскурсовода, люди пытаются представить себе прошлое. Это нелегко: слишком велики перемены. Между тем уцелевшая деталь старинных декораций на самом виду. И мы проходим мимо, даже не подозревая, что перед нами хотя и забавный, но тем не менее удивительный, а главное — вполне реальный памятник именно того времени, о котором повествует лермонтовский роман.

«ТА САМАЯ» СКАЛА?..

Скалу эту именуют в Кисловодске «лермонтовской». Изображения и описания ее переходят из одного путеводителя в другой вот уже целое столетие[19]. Интересно свидетельство художника М. А. Зичи (1881): «...показывают с твердой уверенностью... также и скалу, где произошла дуэль и был убит Грушницкий»[20]. Блестящий график, Зичи запечатлел эти места в иллюстрациях к «Княжне Мери», которые запомнились многим поколениям читателей.