А я заснуть не могла: меня мучила мысль о шприце. За несколько дней до этого Санфеличе попробовал ввести мне зонд: это был, как он выразился, «тест на треке». Он следил за продвижением зонда на экране аппарата, болтая при этом о чем-то постороннем. Мне он тоже предложил посмотреть. Но я закрыла глаза. Больно не было. Но почему-то хотелось разодрать на кусочки пеленку, на которой я лежала. Тут приходится играть в догонялки, объяснил доктор. Потом торжествующе воскликнул:
— Попалась! Сейчас мы поместим ее в точности на то же место!
Удастся ли повторить это с такой же легкостью? Мы решили трансплантировать максимальное количество эмбрионов, три за один раз. Если родится тройня, мы будем только рады.
Еще до приземления я внезапно проснулась. Еда бунтовала у меня в животе, у отрыжки был вкус горчицы.
— Готова? — спросил Берн. У него был очень серьезный вид, как будто он, проснувшись, долго и напряженно размышлял.
У меня начались колики в животе, но я не подала виду. Неужели я все испортила этой едой?
— Конечно, готова.
В Борисполе ветер поднимал вихри ледяной пыли, крошечные острые кристаллики впивались в лицо. Пальцы у меня совсем окоченели, я с трудом натянула перчатки. Наша сопровождающая, Васса, шла на два шага впереди по вымощенной плиткой дорожке вдоль здания аэропорта и, в отличие от нас, не пригибалась, чтобы защититься от ветра.
— Это наименее холодное время дня, — сказала Васса, отрывисто, по-военному выговаривая итальянские слова. У нее были очень короткие волосы, крашенные в ярко-рыжий цвет, одна прядь была длиннее остальных и свисала на ухо.
— Вчера было почти сорок градусов. — Васса рассмеялась, ее смех звучал грубовато. — Вы впервые в Украине, да?
Берн, словно загипнотизированный, направился к круглому строению в центре парковки: там лежал слой снега толщиной сантиметров десять. Огромных снежных гор, которые обещал нам Санфеличе, видно не было, только этот затвердевший пласт. Берн стал на колени и рукой без перчатки потрогал снег.
— Я и забыл об этом, — произнес он.
Но мне не хотелось вместе с ним удивляться снегу, тем более сейчас, когда ноги и лицо у меня задубели от холода, когда эта женщина ждала нас у машины и когда мои внутренности точно раздирали клещами.
Пока мы ехали в город, Васса повернулась к нам и заговорила:
— Знаете, кто такие были гусары? Кавалерийские офицеры, пьяницы. Сейчас расскажу анекдот. Гусарский полковник приглашает офицеров своего полка к себе домой, на день рождения дочери. Перед началом застолья он их инструктирует: «Не пейте, как лошади, не обжирайтесь, как свиньи, и не выражайтесь». И вот гусары сидят за столом, неподвижные как статуи и очень сердитые, потому что не могут ни есть, ни пить, ни разговаривать: ведь стоит им только открыть рот — и они сразу нарушат инструкцию!
Ища поддержки, она взглянула на Берна, а он кивнул в знак одобрения.
— Тут за стол садится жена полковника. Голос у нее тоненький-тоненький, и вдобавок пронзительный. Она говорит недовольным гусарам: «Я купила эти замечательные свечи из бельгийского воска и прекрасные венецианские канделябры. — Васса изобразила высокий голос: — Но вот незадача, мои дорогие гости. У меня девятнадцать свечей и только восемнадцать канделябров. Что же мне делать с лишней свечкой?» В этот момент полковник вскакивает и кричит: «Гусары, молчать!»
Берн улыбнулся. Неужели ему понравилась эта женщина с ее режущей слух итальянской речью?
— Вы чем-то озабочены, — сказала Васса.
— Нет.
— Да-да, озабочены. У вас испуганные лица. Посмотрите сюда, — она вынула из сумочки телефон и показала на экране фотографию двух мальчиков. — Оба родились с помощью доктора Федченко. И хмельного сперматозоида моего мужа Тараса.
Она надула щеки, изображая сперматозоид своего мужа. Дети на фотографии держали поднос, на котором лежал ворох банкнот, а их лица сияли от счастья.
— Тысяча триста долларов. Выиграли в казино! — воскликнула Васса. — Тарасу все время хочется, чтобы у нас получались мальчики. Только мальчики. А вы уже выбрали пол будущего ребенка?
По сторонам дороги потянулись безликие пригородные многоэтажки. Не в этих ли громадных цементных бараках живут девушки, которые предлагают свои яйцеклетки за деньги?
Берн пришел в восторг при виде замерзшего Днепра, уходящей за горизонт ледяной глади, в которой отражалось тяжелое небо.
— Посмотри! Посмотри туда! — И он коснулся моего затылка. На вершине холма виднелись золотые купола.
— Это Печерская лавра, — вмешалась Васса, — завтра мы пойдем туда на экскурсию. А женская фигура из стали, там, внизу, — последний монумент, оставшийся от советских времен, возведенный по приказу Никиты Хрущева. Видите, какие титьки здоровые? У всех русских такие. — Она изобразила вульгарный жест.
Теперь боль ощущалась не только в животе, она разлилась по всей пояснице. Если в ближайшие минуты я не попаду в туалет, будет катастрофа.
— Что с тобой? — спросил Берн.
— Долго еще ехать до гостиницы?
Васса махнула рукой, указывая вперед.
— За мостом начинается центр города. Хотите еще анекдот про гусаров?