i d22eb7fa14baa6c4

- Ты уверена, что это тебе поможет?

Я не уверена лишь в том, что это не повредит моему ребенку. Но киваю я киваю в

ответ. Ксандер расстегивает манжеты и верхние пуговицы у шеи на своей рубашке. Я

внимательно наблюдая за ним.

- Что? - замечает он это.

- Что ты теперь планируешь делать со мной? Зачем я тебе?

Ксандер замирает. Он присаживается передо мной. Глоток воды застревает в моем

горле.

- Подумай.

- Не знаю.

- И чем ты привлекла их?

- Я не привлекала никого. Меня с сестрой похитили ночью, когда нам пришлось

выйти с ней в больницу.

- Да? - кажется, его это забавляет. - И что же дальше?

- Ничего. Я хотела умереть, но не могла из-за сестры. Я пообещала себе, что она

вернется к матери и брату.

- Какая благородная! - издевательским тоном говорит мне Ксандер. Я замолкаю и

смотрю в пол. - Смотри на меня! - требует он тут же. Мне приходится подчинится.

- Что?

- Что дальше?

- О чем ты?

- Что было с вами там?

Я не понимаю, зачем ему это. Он же их ненавидит. Его ненависть к ним переходит и

на меня с моим ребенком. Я для него не лучше любого хладного.

- Ну... они издевались над тобой? Как ты справилась?

- Папа! - слышим мы с Ксандером детский крик. В дверях слышен топот и через

секунду влетает мальчик. Он темноволосый карапуз, который рад видеть своего отца. Я

улыбаюсь, глядя на него.

Тут меня осеняет: сын и его жена... она... ее похитили хладные. Вот почему он

спрашивал меня про условия и не издевались ли надо мной! Он хотел узнать о возможной

судьбе своей жены. Мне тоже становится интересно узнать о ней.

Тем временем, мальчик обрушивается к отцу в объятия. Тому ничего не остается как

обнять его и не дать упасть.

- Молодец! - тут же отстраняется от него Ксандер. - Пригляди за ним, -

поворачивается он ко мне. - можешь считать, что теперь ты его нянька, пока носишь

своего... его, вообщем. - Ксандер тыкает пальцем в воздухе мне в район живота, не зная

как назвать ребенка хладного.

- А ты? - задаю я ему вопрос. Он уже спешно старается уйти и даже не замечает, что у

мальчугана наворачиваются слезы на глаза. Но сын мэра сильный парень и не подает виду, а украдкой вытирает их своим чуть пухлым кулачком. Видимо, он уже привык.

- О чем ты?

- Не хочешь общаться с сыном?

Ксандер за секунду покрывается красными пятнами и его руки сжимаются в кулаки.

Но он сдерживается.

- Ты ничего не понимаешь! И не лезь туда, куда не просят. Твои обязанности — это

накормить, погулять, вымыть его и уложить спать. Все. Никаких сюсюканий. Услышь

меня.

Он успевает скрыться в одной из дверей, что есть в этом доме, прежде, чем я могу

ответить на его реплику. Сын Ксандера остается стоять передо мной, молча. Он заводит

руки назад и ковыряет носком своего маленького ботиночка пол. Мне жаль этого

мальчика. Я выпиваю таблетку и чувствую как боль отпускает, а температура приходит в

мою норму... тридцать семь и два, что теперь для меня и является нормой. Стараюсь

улыбнуться парню. Он отвечает мне такой же робкой улыбкой.

- Как тебя зовут?

- Робин.

- Вивиан. Будем дружить? - протягиваю я ему как взрослому руку. Он несмело, но

пожимает ее. Тепло детской руки, а может и отсутствие мэра, дает мне прилив энергии. Я

чувствую, что моему ребенку это тоже по нраву.

***

Робин проводит меня в свою комнату, не выпуская моей руки. Он все время что-то

говорит, боясь остановиться. Рассказывает и выжидательно смотрит мою реакцию. Я

лишь молча слушаю его и киваю головой.

- А ты теперь будешь со мной постоянно?

- Да. Постоянно. Ты ведь не против?

- Нет. Со мной, обычно, никого нет, кроме охраны.

- Как это? - теряюсь я. Такой маленький, потерял мать и еще и отец, который не

желает его видеть. Думаю, что я догадываюсь почему это...

Робин садится перед своими маленькими машинками и радиоуправляемыми

вертолетами. Он играет сосредоточено и, кажется, увлеченно.

- Не хочешь отвечать? - присаживаюсь я рядом с ним. Он дает мне одну серебристую

машинку.

- Давай играть!

- Давай, - соглашаюсь я с ним.

Мы играем с мальчиком, но мои мысли далеко отсюда. В моей голове крутится лишь

одно — Граф. Я не успела даже попрощаться с ним, сказать ему, что я думаю. Где он? Мне

с трудом верится, что такой как он мог легко отдать свою жизнь. Неужели, так легко? Зная, что его ждем мы с ребенком?

- Ты плачешь! - слышу я голос Робина. Он смотрит на меня и тычет пальчиком в мою

щеку. Он прав. Я плачу, даже не замечая этого.

- Ты ошибся, милый, я не плачу. Просто, глаза щипет.

- Ты болеешь? - задает вопрос ребенок.

- Нет. Не болею, не беспокойся.

Он кивает.

Так проходит час, а затем и второй.

Я начинаю замечать, что Робин начинает поглядывать на дверь комнаты.

- Что такое?

- Я хочу есть.

- Тогда, вперед. Пойдем. Я могу что-нибудь приготовить.

- Папа... - запинается он и теряется в своих словах.

- Что? - теперь и я уже смотрю на дверь.

- Он работает и нельзя ему мешать.

- А мы и не станем. Идем, - поднимаюсь я с пола.

- Нет. Ты будешь греметь посудой! - останавливает меня Робин, рассуждая как

взрослый человек. Что же с ним сделал Ксандер? В кого он превратил своего сына, закрывшись от него и спрятав свою любовь к нему?

- Не бойся. Пойдем. Обещаю, что папа не станет тебя ругать.