И быть подлецом

— Значит, вы стали прибегать к подмене? — спросил Вулф.

— Да, — отвечала мисс Фрейзер. — Это был единственный выход. Мы пользовались чёрным кофе. Я пью его галлонами — и горячим, и холодным. Если он с сахаром. Выглядит очень похоже на «Хай спот», который тёмно-коричневого цвета. В бутылке его нельзя разглядеть, и мы заменили стаканы на тёмно-синие, чтобы не было видно, что он не пузырится.

— Кто готовит кофе?

— Моя кухарка у меня дома.

— Кто наливает его в бутылку?

— Она же, кухарка. Наливает его в бутылку из-под «Хай спота» и закрывает пробкой.

— Что, в день передачи?

— Нет, потому что он был бы горячим или по крайней мере тёплым. Поэтому она готовит его накануне и ставит в холодильник.

— В студии?

— Нет, в мой холодильник.

— Это она наклеивает ленту?

— Нет, мисс Венс. Утром она забирает бутылку — она всегда заезжает за мной по дороге, — наклеивает ленту и отвозит в студию в своей сумке. Там она ставит бутылку в холодильник. Приходится быть осторожной, чтобы никто её за этим не застукал.

— Мне стало легче, — внезапно заявил Билл Медоуз. Он достал носовой платок и вытер лоб.

— Почему? — спросил его Вулф.

— Я знал, что рано или поздно всё всплывёт. Хорошо, что это узнали вы, а не полицейские. Весь этот дурацкий фарс — попытки раскопать, кто подсыпал яду этому Орчарду… Никто не хотел травить Орчарда. Яд был в кофе, и Орчард выпил его по ошибке.

Это добило Трауба. Он застонал, у него отвис подбородок. Он сидел и в отчаянии тряс головой.

Вулф нахмурился:

— Вы хотите сказать, что Кремер и его команда не знают о том, что в той самой бутылке был отравленный кофе?

— Конечно, знают. — Теперь Билл хотел помочь. — Но помалкивают. Вы, наверное, заметили, что в газетах про это ничего не было написано. Никто из нас не распространялся, и вы можете понять почему. Они прекрасно знают, что это был кофе, но думают, что он предназначался Орчарду. А на самом деле он предназначался мисс Фрейзер. — Билл подался вперёд и стал очень серьёзным. — Чёрт возьми, неужели вы не понимаете, почему мы так противились! Если бы это стало известно… Господи, нашей программе настал бы конец! Нас бы с улюлюканьем вышвырнули с радио. Но пока мы молчали, все думали, что яд предназначался Орчарду, именно поэтому я назвал это фарсом. Что ж, мы ничего не говорили и, насколько я понимаю, не будем говорить об этом и впредь.

— А как вы объяснили полиции наличие кофе?

— Мы ничего не объясняли. Мы не знали, как яд попал в бутылку, так? Прекрасно, значит, мы также не знали, как туда попал кофе. Что же ещё мы могли сказать?

— Я думаю, ничего, поскольку правду вы скрывали. Как вы объяснили существование ленты?

— Мы ничего не объясняли.

— Почему?

— Нас никто не спрашивал.

— Вздор! Наверняка кто-нибудь спрашивал.

— Меня, по крайней мере, нет.

— Спасибо, Билл. — Мадлен Фрейзер улыбалась ему. — Но нет никакого смысла утаивать остальное. — Она повернулась к Вулфу: — Он старается защитить меня от… по-моему, это называется подделка вещественных доказательств. Помните, когда пришёл доктор, мистер Стронг схватил со стола бутылки и в дурацком порыве пытался уйти с ними, а мы с мистером Траубом отобрали их у него и снова поставили на стол?

Вулф кивнул.

— Ну вот, тогда я и сняла ленту с бутылки.

— Ясно. Господи, удивляюсь, как вы все вместе не собрали бутылки и стаканы и не отправились к ближайшей раковине, чтобы вымыть их. — Вулф снова посмотрел на Билла: — Вы говорите, что мистер Орчард был отравлен кофе по ошибке. Как это произошло?

— Трауб налил ему кофе. Он не…

Все остальные одновременно запротестовали. Трауб даже встал с кресла.

Билл слегка покраснел и, не обращая на них внимания, упрямо продолжил.

— Раз уж вы начали рассказывать, то лучше рассказать всё до конца, — настаивал он.

— Ты не можешь утверждать, что это был Нэт, — твёрдо сказала мисс Коппел.

— Я абсолютно уверен. Вы прекрасно знаете, что так оно и было! Все мы, за исключением Лины, видели, что Орчард взял её бутылку. Конечно же Трауб дал её ему, потому что Трауб — единственный, кто не знал о полоске. К тому же я это видел! Всё было именно так, мистер Вулф! Но когда полицейские взялись за нас, мы все пришли к одной и той же идее — забыл, кто это придумал, — что было бы лучше не помнить, кто поставил бутылку перед Орчардом. Вот мы и запамятовали. Теперь, когда вы знаете о ленте, я всё вспомнил, и если остальные — ещё нет, то им необходимо это сделать.

— Прекратите, Билл. Не старайтесь защищать меня, — остановила его мисс Фрейзер. — Это была моя идея — ничего не помнить. Я начала это.

Снова несколько человек заговорили одновременно. Вулф сделал знак рукой замолчать.

— Прошу вас! Мистер Трауб, очевидно, ваше «да» или «нет» не имеет никакого значения, поскольку только вы не знали о различии в бутылках. Но, чтобы соблюсти формальность, я спрашиваю вас: это вы поставили бутылку перед мистером Орчардом?

— Не знаю, — воинственно сказал Трауб. — И меня это не волнует. Медоуз тоже не знает.

— Но вы помогали передавать бутылки и стаканы?

— Да, я уже говорил вам. Для меня это было развлечение. — Он вскинул вверх руки. — Развлечение!