И быть подлецом

Пересекая комнату, я должен был пройти мимо мамочки и, проделывая это, похлопал её по плечу, но сомневаюсь, что она это заметила. С её точки зрения, всё было кончено. Когда я повернулся, Нэнсили всё ещё стояла на том же месте, и по её сгорбленной спине казалось, что она будет продолжать в том же духе до конца дня. Но когда я дошёл до стола, она не закричала, а заговорила спокойным голосом:

— Я честно не знаю, почему они сменили стаканы, я только догадываюсь. Но если я расскажу вам о своих догадках, то должна буду сказать нечто такое, что обещала мисс Фрейзер никогда никому не говорить.

Вулф кивнул:

— Вот-вот! Покрываете мисс Фрейзер.

— Я не покрываю её! Её не нужно покрывать!

— Только без истерик. О чём вы догадались?

— Я хочу позвонить ей.

— Ещё бы! Чтобы предупредить её? Чтобы она смогла убежать?

Нэнсили хлопнула ладонью по его столу.

— Не делайте этого! — прогремел Вулф.

— Какой же вы мерзкий тип!

— Прекрасно! Арчи, запри её в ванной и позвони инспектору Кремеру, чтобы он прислал кого-нибудь за ней.

Я встал, но она не обратила на меня никакого внимания.

— Ладно, — сказала она. — Тогда я расскажу ей, как вы заставили меня говорить. И мама тоже может рассказать. Я не знаю, почему они заменили стаканы, но, когда они сделали это, я заметила кое-что и насчёт бутылок. В тот день мисс Венс взяла не восемь бутылок, а семь. Если бы не это, я бы не обратила внимания. Но я заметила и во время передачи увидела, что на бутылке, которую они дали мисс Фрейзер, была наклеена полоска. С тех пор всегда было только семь бутылок, и они всегда давали мисс Фрейзер бутылку с полоской. Тогда я подумала, что есть какая-то связь между новыми стаканами и полоской на бутылке, но это были только догадки.

— Я хотел бы, чтобы вы сели, мисс Шеперд. Я не люблю запрокидывать голову.

— Не буду возражать, если вы сломаете свою старую шею.

— Нэн, Нэн! — простонала её мать.

Нэнсили подошла к креслу из красной кожи и присела на самый краешек.

— Вы сказали, — пробормотал Вулф, — что пообещали мисс Фрейзер не рассказывать об этом. Когда это было, недавно?

— Нет, прошло уже много времени. Несколько месяцев. Мне очень хотелось узнать о полоске на бутылке, и однажды я спросила мисс Венс. После этого мисс Фрейзер сказала, что это касается только её, это очень личное, заставила меня пообещать не рассказывать об этом. С тех пор она дважды спрашивала, помню ли я обещание, и я говорила, что да и всегда буду помнить. А теперь!.. Но вы сказали, её арестуют за убийство… Только потому, что я сказала, что не знаю…

— Я привёл и другие причины.

— Но сейчас её не арестуют? Когда я объяснила?

— Посмотрим. Возможно, что нет, — успокаивающе сказал Вулф. — Никто никогда не говорил вам, зачем на бутылку наклеивается полоска?

— Нет.

— А вы сами не догадались?

— Нет. И не собираюсь строить догадки сейчас. Я не знаю, зачем это нужно, кто её наклеивает, когда это происходит. Я не знаю об этом ничего, кроме того, что рассказала: бутылка, которую они дают мисс Фрейзер, помечена полоской. Это происходит уже давно, почти год, так что не имеет никакого отношения к человеку, убитому всего лишь на прошлой неделе. Так что, я надеюсь, вы удовлетворены.

— Вполне удовлетворён, — признал Вулф.

— Тогда я могу ей позвонить сейчас?

— Я предпочёл бы, чтобы вы этого не делали. Она ведь наняла меня для расследования этого убийства, и я хотел бы рассказать ей обо всём сам и извиниться за то, что подозревал её. Кстати, в тот день, когда был отравлен мистер Орчард, на бутылке мисс Фрейзер была эта полоска?

— Я не обратила внимания, но думаю, что да, поскольку так было всегда.

— Вы действительно не заметили?

— Вы думаете, я опять вру?

Вулф покачал головой.

— Сомневаюсь. Не похоже. Но кое-что ещё вы можете мне рассказать. Что это за полоска и где она располагалась на бутылке?

— Просто кусочек скотча, и всё. Он был наклеен вокруг горлышка бутылки, примерно там, где бутылка начинает расширяться.

— Всегда в одном месте?

— Да.

— Какой ширины?

— Приблизительно вот такой. — Она расставила большой и указательный пальцы примерно на полдюйма.

— Какого цвета?

— Коричневого. Мне, может быть, лента казалась коричневой из-за цвета бутылки.

— Всегда одного и того же цвета? Тогда её нелегко было заметить.

— Я не говорила, что она была заметной.

— Конечно, у вас хорошее зрение. — Вулф посмотрел на часы и повернулся ко мне: — Когда следующий поезд в Атлантик-Сити?

— В 4.30.

— Тогда у вас достаточно времени. Дай миссис Шеперд денег на все необходимые расходы. Ты доставишь её и дочь на вокзал. Поскольку они не хотят, чтобы об их поездке стало известно, им не следует никому звонить по телефону. Ты убедишься, что они сели на поезд и что поезд действительно отправился. Как ты знаешь, я считаю, что поезд не может сдвинуться с места, а уж если сдвинулся, то вряд ли сможет остановиться.

— Мы возвращаемся, — недоверчиво, но с надеждой сказала мамаша.

Глава 11