i bea48bc5b4563f46

  Где-то он о подобной казни слышал. Или читал? Или видел в какой-то объемке?

  Впрочем, какое это сейчас имело значение?

  - Не забавно. Справедливо, - отчеканила Низа. - С тобой будет немного по-другому. Тебя усыпят, и ты примешь смерть во сне.

  - Спасибо, - деревянным голосом выдавил из себя Габлер. - Что ж, если такая казнь хоть чем-то поможет вашим покойникам, то... Только убивали мы не ради собственного удовольствия.

  Просить о снисхождении было бы все равно, что биться головой о стену. Око за око... Ты убивал - теперь убьют тебя.

  "И это, наверное, справедливо", - сказал он себе.

  Веселее Габлеру от такого вывода не стало.

  - Казались вроде цивилизованными... - задумчиво произнес Арамис. - А выходит, дикари дикарями...

  Один из жрецов чуть не рванулся к нему.

  - Не вам об этом говорить! - прорычал он, сжимая кулаки. - Цивилизованные не врываются в храмы, не производят убийства!

  Он резко повернулся и вышел в коридор. Второй тут же последовал за ним. Девушка бросила гневный взгляд на Арамиса и тоже покинула помещение. На Габлера она даже не взглянула.

  - Низа, - сказал он ей в спину. - Можно последний вопрос?

  Она остановилась, но не обернулась.

  - Как ты нас разыскала? Как определила, что это именно мы убивали? Ведь у нас же у всех и шлемы одинаковые, и комбинезоны...

  Девушка чуть повернула голову и сказала через плечо:

  - Никакая одежда не может скрыть от нас сущность. Мы вас чувствуем.

  Ее фигура исчезла из проема.

  - А когда казнь? - заорал Портос.

  Ему никто не ответил.

  Шаги стихли, и наступила тишина. Поистине мертвенная тишина.

  - Вот это бессердечность, парни... - пробормотал Портос. - Вот тебе и беллизонцы... Дружба навек...

  "Мы с тобой друзья, друзья, нас за уши драть нельзя", - пришел вдруг на ум Габлеру давний детский стишок.

  - Мы тоже скоро будем бессердечные, - криво усмехнулся Арамис. - В смысле, без сердец. - Он взглянул на Габлера. - Завидую тебе, Гладиатор. Честное слово, без шуток.

  - Да уж, есть чему позавидовать, - бесцветным голосом сказал Крис.

  - И-и-э-эх! - возвел глаза к потолку Портос. - Я уже там бывал, и вот опять... Приехали, парни, конечная. Галера дальше не идет...

  ...Сколько времени файтеры провели в подземелье после ухода служителей Единомножественного-Триединого, никто из них сказать бы не мог: то ли полчаса, то ли полгода. Они давно уже молчали, погрузившись в свои думы, - и невольно напряглись, когда в коридоре вновь раздались шаги.

  Их взгляды устремились на проем в стене.

  "Низа?" - мелькнула мысль у Габлера.

  Но это была не Низа. Это были три женщины средних лет, облаченные в серые плащи. Вероятно, цвет одеяния зависел от статуса служителей Единомножественного.

  Женщины делали все молча и быстро. Разошлись в разные стороны, направляясь к файтерам, и поднесли руки к их лицам.

  Крис не успел толком разобрать, что сжимали пальцы подошедшей к нему беллизонки - это был какой-то темный комок... Или нечто, похожее на скомканный платок? В следующий момент женщина опустила руку и на шаг отступила от него. Разобрать он ничего не разобрал, но запах почувствовал сразу. Для этого и не требовалось иметь острый нюх. Запах был резким, сладковатым, абсолютно незнакомым. Он ударил в ноздри, и у Габлера почему-то сразу зашумело в ушах. В следующий момент он понял, что перестал ощущать собственное тело. Совершенно перестал, словно тела больше не было. Пропало чувство голода, затихло сердце... И слух тоже пропал, а потом и обоняние. Не подвело только зрение, однако окружающее воспринималось словно из-под толщи воды. Сознание тоже помутилось, стало каким-то отстраненным, но не исчезло. Такое состояние не походило на обычное опьянение, это было нечто совсем другое. В какой-то момент Крис обнаружил, что его собственное "я" словно переместилось куда-то под потолок. Он видел застывших Портоса и Арамиса, видел стоящих возле них женщин, видел и "свою" служительницу... и видел себя самого, распятого у стены так же, как и его товарищи. Его нематериальные глаза зависли под потолком и оттуда наблюдали за происходящим.

  Женщины действовали четко и слаженно, словно практиковались каждый день. Они принялись расстегивать комбинезоны файтеров. Отделили от стены руки бойцов... одну... другую... Вернули на место. Приподняли ноги эфесов... сняли бегунцы... Стянули комбинезоны и принялись за нижнее белье. Габлер при этом ничего не ощущал, словно проделывали все это не с ним, а с кем-то другим, просто очень похожим на него. И не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, временно отделенной от стены. О том, чтобы оттолкнуть или ударить, и речи быть не могло.