— Давай, пей, — Распини сунул ему бутылку с водой.
Человек почти ничего не понимал. Вдруг он поднял глаза и показал на свой самолет:
— Видишь? Грифон!
Распини действительно заметил какой-то значок — видимо, это был символ эскадрильи.
— Маленькая птичка грифон, — повторил пилот. — Английская пуля пробила ему
голову. И я тоже хотел выстрелить себе в голову, потому что паршиво вот так умирать в
пустыне от жажды. Я выпил росы на рассвете — и это все.
— Пей, — повторил лейтенант, — ты не умрешь. Все позади.
— Черт, да мне оставалось двадцать километров до своих, — сказал пилот. — А я валяюсь
тут и подыхаю под своим самолетом.
Распини начал терять терпение:
— Назови свои имя прежде, чем умереть, чтобы мы знали, как отметить могилу.
— Лейтенант Энцо Мартисса.
— Ну все, Энцо, ты покидаешь свой самолет. Птичка грифон, может, и погибла, но ты —
нет.
Майор Романьоли встретил своего летчика с бурной радостью.
— Одной потерей меньше! Я представлю тебя к награде.
Романьоли сделал собственные выводы из этого сражения.
— Я согласен, «Гладиаторы» атаковали нас внезапно. И они действовали достаточно
эффективно. Но! — Он поднял палец. — Но! Реакция моих пилотов была изумительной!
Мгновенной! Герои — все. Да я только-только услыхал свист первой пули, проносящейся
мимо моего уха, а мой правый ведомый уже устремился на врага. Мы вместе атаковали
«Гладиатора» и разрезали его пополам. Мадонна, он развалился в воздухе, и пилот был
убит на месте.
Он помолчал и добавил:
— Однако в отчете я должен указать и их сильные стороны, в первую очередь —
радиооборудование. Ничем другим нельзя объяснить хорошую координацию их действий,
во всяком случае, поначалу, когда они напали на нас внезапно. — Он сделал паузу. —
Возможно, у «Гладиатора» лучше горизонтальная маневренность... Но это только
возможно. Главное, что мы должны помнить: мастерство высшего пилотажа в бою один
на один, которое так соблазнительно демонстрировать, летая на бипланах, должно
уступать другому: хорошей тактике, дисциплине, тщательной подготовке к операции. Да,
у нас были потери. Но мы сквитаемся с англичанами. Мы тоже умеем делать выводы.
* * *
...Энцо Мартисса, который хотел пустить себе пулю в лоб в сороковом году, дожил до
двадцать первого века. Сведений о его смерти еще нет, и если он жив до сих пор, то
сейчас ему девяносто девять лет.
81. Дело чести
Девять «Гладиаторов» во главе с командиром Восьмидесятой эскадрильи Уильямом
Хикки приземлились в Афинах.
Начиналась новая страница в истории эскадрильи.
Собственно, она началась еще в конце августа, когда Хикки заменил на этом посту
прежнего командира, Патрика Данна: Падди было получено сформировать новую
эскадрилью — на «Харрикейнах». Так что он отбыл, оставив Восьмидесятую в чутких
заботливых руках майора Хикки.
Хикки родился в Сиднее и в молодости много лет подряд занимал первые места в разных
чемпионатах — спринт, прыжки в длину и высоту. Он стал летчиком КВВС одиннадцать
лет назад. Сейчас Хикки было тридцать три года, и он был едва ли не самым старшим в
эскадрилье.
— Как-то здесь бестолково, — сказал капитан Пэттл, когда английские летчики
осмотрелись на греческом аэродроме. — К тому же наши аэродромные службы,
естественно, еще не прибыли.
— Не будь брюзгой, Пэт, — ответил Хикки спокойно. — Дождемся второго звена и
начнем. Заодно и аэродромные службы подтянутся. Отдыхай пока.
Второе звено Восьмидесятой, ведомое капитаном Эдвардом «Тэпом» Джонсом, прибыло в
Грецию из Ливии неделю назад.
Сейчас оно вылетело на задание. Над Делвинакионом замечены «Фиаты». Все шло как
обычно: десять «Сорок вторых» против шести «Гладиаторов». Один и тот же старый,
повторяющийся сюжет переместился из Африки в Европу, а действующие лица остались
все те же.
— Грегори, у тебя на хвосте, — сказал Тэп. — Попробую снять его.
Начиналась привычная «карусель»: C.R.42 висит на «Гладиаторе», в то время как второй
«Гладиатор» пытается снять его.
— Есть один, — сообщил Тэп, с удовлетворением глядя, как C.R.42 теряет управление и
начинает вращаться. — Думаю, я убил пилота.
В этот момент еще один C.R.42 подошел к его «Гладиатору» и дал длинную очередь.
— О черт!.. — Тэп поднял самолет выше, но было поздно: приборная панель была
разбита. Итальянец определенно целил в летчика.
И попал. Тэп машинально коснулся шеи — ему показалось, что его ужалила пчела.
Ладонь оказалась вся в крови.
— Грегори, слышишь меня? Я ранен, сажусь. — Тэп передал это без особой надежды, что
связь еще работает.
Он повел самолет вниз, на поле.
Тэп не видел, как сержант Грегори набросился на C.R.42 и отогнал его от подбитого
«Гладиатора». Потом рядом пролетели горящие обломки.
Тэп не понимал, что это за самолет — «Гладиатор» или «Фиат». Он просто шел к земле.