i a3ecc4926ae78677

А «Лебедь» — современный аппарат, который к тому же оснащен пулеметом.

Годится он и для разведки, и для фотографирования позиций противника, да и для

бомбардирования. Может корректировать артиллерийский огонь.

Все так, да только вот «Вуазен» — при всей его устарелости — прочный, живучий,

надежный. А вот «Лебедь-XII» — другое дело.

Поторопились Гончаров с Корвин-Круковским. Скорей, скорее отправить самолет в

действующую армию — вот о чем думали в первую очередь.

А уж в ходе боев начали выясняться неприятные вещи. Самолет все так же стремился

спикировать к земле. И все так же летели в кабину экипажа выхлопные газы.

Случалось, подсасывание горячих выхлопных газов в щели между нижним крылом и

фюзеляжем приводило к пожару.

Горели и двигатели. Как-то раз взорвался карбюратор и начался пожар. Но во всех

случаях летчики оставались живы. Аэропланы, правда, спасти не удавалось.

8 июня 1917 года, Северный фронт

— Никуда не годится этот «Лебедь», — заметил прапорщик Тихомиров. — Не лебедь, а

ворона какая-то. Так и норовит нас угробить.

— Ты сам угробил самолет, — засмеялся его приятель, подпоручик Сытин. — Спалил

машину дотла, а сам отделался легким ожогом на руке.

— Он сам себя спалил дотла, — буркнул Тихомиров. — Что-то долго не возвращается

Добровольский.

— Отстал по обыкновению, — ответил Сытин. — Его летнаб увлекся

фотографированием.

— Нет, вот он!.. Летит! — Тихомиров вскочил. — Что происходит?

«Лебедь-XII», пилотируемый поручиком Добровольским, появился над лесом. Вторым

был летнаб поручик Кундзин. Самолет благополучно возвращался с задания. И вдруг... на

высоте трехсот метров у самолета сложилось правое крыло, и он рухнул на землю.

Оба авиатора были мертвы.

16 июня 1917 года, Петроград

Особая комиссия под председательством профессора Ботезата начала работу по фактам

множественных аварий самолета «Лебедь-XII».

По очереди выступали другие члены комиссии — фронтовые авиаторы прапорщик

Бажилевич-Княжковский и поручик Левченко.

Приводились факты, изучались эпизоды катастроф.

«Самолеты «Лебедь-XII» улучшить невозможно, — звучал неутешительный вывод

комиссии. — Отправка их на фронт нежелательна. Возможно использовать эти самолеты

только в качестве тренировочных в авиашколах, но необходимо учитывать, что учебный

вариант самолета обладает еще худшими данными, нежели серийный».

Протокол комиссии прозвучал для Лебедева похоронным набатом. Он заперся у себя на

квартире и не отвечал на звонки.

Заводские летчики Гончаров и Михайлов были возмущены до глубины души.

— Какая ерунда! — горячился Гончаров. — Да я сто раз летал на этом самолете и могу

лично подтвердить, что он хорош и безопасен!

— Дело все в том, что в комиссии были малоопытные пилоты, — высказал

предположение Михайлов. — Да и председатель наверняка точит зуб на Владимира

Александровича. Все это подстроено. Мы налетали на «Лебеде-XII» по двести пятьдесят

часов каждый, мы поднимали в воздух сто шестьдесят машин из двухсот. Что же, это

плохая машина? Вот же мы, живые и невредимые!

— Надо писать протест! — решил Гончаров.

2 октября 1917 года, Гатчина

«Самолет «Лебедь-XII» устарел и для фронтовой работы непригоден. Скорость его

недостаточна. Он обладает рядом неустранимых конструктивных недостатках в

топливной и охладительной системах двигателя. Дальнейшая постройка этого типа

аэроплана нежелательна».

К такому окончательному выводу пришла созданная для решения спорного вопроса новая

комиссия. Она состояла из представителей фронтовых летчиков, инструкторов

Гатчинской авиашколы, Управления Военно-Воздушного флота и завода Лебедева.

Владимир Александрович проиграл свой «решительный бой».

А через несколько дней грянула Октябрьская революция.

20 ноября 1917 года, Комендантский аэродром

— Ну что, товарищи, — заговорил комиссар, — теперь, значит, все это летное богатство

— наше. И наше советское правительство, дорогие красные летчики, хочет знать: какой

самолет, стало быть, лучше. Вот тут у нас — «Лебедь-XII», «Анасаль», «Фарман».

Давайте их теперь испытаем и скажем собственные выводы.

...Собственные выводы краслетов отчасти совпадали с мнением фронтовых авиаторов:

«Лебедь-XII» имел склонность к пикированию, а пулеметная установка у него точно

«малоудобная».

— А вообще конструкция прочная и видно, что разработано тщательно и с душой, —

заключил краслет, диктуя протокол. — Разведчик «Лебедь-XII» вполне подойдет для

нашей Красной Армии.

58. «Старик»

9 марта 1930 года, Лейпциг

Профессор Иоганн Вернер протер свои круглые очки в тонкой золотой оправе и с

сочувственным интересом уставился на молодую женщину.

Та положила перед ним пачку листков, исписанных неразборчивым готическим почерком.