I

Дома стали держать военный совет, на совете присутствовали все достойные лица. Чел, удостоверившись в чём-то потаённом своём и сделавший свои кошачьи выводы, наконец, расшифровался и возник пред очи Елены Олеговны.

Хоть очи и были заплаканы, однако зверя тут же засекли и с великим интересом изучали какое-то время этот чудесный результат скрещивания. Даже настроение изменилось

к лучшему. Чел важно восседал наравне со всеми, выбрав стул и опустив метровый хвост до пола, внимательно рассматривая участников дискуссии, он слушал и очень толково молчал. Да, нелишне напомнить, маньяк Михрюта тоже был рядом, умно поблёскивая пронзительными глазами-плошками.

Обговорили, кажется, всё, прикинули возможные детали и варианты, главное точность просьбы передать, обман с теми людьми не прокатит, сами лукавые до крайности.

Олеговна порывалась дать денег, Хана отмахнулся и попросил не обижать его. Договорились, что до его приезда она поживёт в его квартире, присмотрит за порядком, за цветами, за Челом, в общем, всё по дому на ней.

Знакомство

Хана потратил почти целый день, добираясь и разыскивая дом, где могли что-то сказать

о родственниках покойной бабы Фали. Старожилов почти не осталось, знакомых тоже. Кто попадался на пути, останавливались, выслушивали, но, удивительное дело, как только понимали кого он ищет, замыкались и, недобро бормотнув невнятное, спешили, подобно воспитанным джентльменам начала прошлого века в чопорной Европе, раскланяться. Деревня-с... чего ждать?

Тем временем Герман Валерьянович хоть и не падал духом, но всё-таки вынужден был признать: результат – ноль, день на убыль, знакомых нет, ещё пяток часов и встанет вопрос о ночлеге. Но, чу! Родная до боли фигура, а-ля серпом, на всех и вся! В руках почти пустая бутылка с мутной жидкостью, от которой исходил такой ядовито-терпкий выхлоп, что даже, уверяю вас, борщевик синел и терял свои нехорошие свойства на фоне этакого русского богатырства, ну и духа русского соответственно.

– Здравствуйте, самый уважаемый старший помощник кузнеца! – жизнелюбиво приветствовал фигуру искатель приключений на свой загривок.

Фигура, мотыляясь взад-назад и сбоку-набок, как та игрушечная корова на батарейках, при виде которой впадали в веселье все без исключения, икнула и протянула честный глоток бутылочного напитка цвета сока одуванчика. Хана сделал вид, что благодарно прильнул к вожделенному напитку, хотя сумел незаметно и выплеснуть,

и горлышко платком обтереть. Чего не сделаешь ради высокого, кем не прикинешься

и чем только не пожертвуешь?

Фигура со всем должным вниманием обозрела пришельца, с минуту молчала, потом с удивительным проницанием молвила: «Валькин брательник что ли? Ну? Чё припёрся?».

– Разговор есть, – доверительно щёлкнул пальцами Хана. При этом так по-родному

в заплечном рюкзачке звякнула призывно одна посудина о другую! Фигура, моментально уловив смысл звука, проявила интерес и махнула в неопределённую сторону рукой.

– Туда пойдём... – и тут же, стала складываться пополам, как перочинный ножик.

Пришлось «брательнику Вальки», которого он знать не знал и в глаза не видел, подставить плечо и направлять быстро бегущие в разные стороны ноги субъекта,

но только не туда, куда указывала рука. Благодаря твердой поддержке и физическим усилиям трезвой стороны всё-таки продвинулись метров на триста, как надеялся Хана,

в нужном направлении. Хорошо, что предусмотрительно положил пару пива в заплечный рюкзак, но лучше бы по пути найти продмаг или бабку, торгующую местным бимбером. Будто услышав эти мысли, фигура уселась на большущий камень вблизи подозрительного дома.

– Пришли, что ли? Твой дом?

Фигура показала пальцем с коричневым ногтём на дом и изрекла: «Иди… туда... иди…».

Хмыкнув, Герман пытался выяснить, что за дом, зачем ему туда идти, но «старший помощник кузнеца» понурил гордую голову, бессильно уронил руки и, судя по лёгкому храпу, ушёл в астрал.

Пожав плечами, может там живёт этот Валька (или эта?), надо зайти и познакомиться

что ли! Поэтому наш искатель неприятностей всё-таки решился зайти в дом. Отчего же

не зайти, коль путь указывают уважаемые люди, можно сказать, масштабного такого значения личности. Тем более, глянув на оберег, (тот грел сочным коричневым цветом), понял – опасности нет. Преодолев скрипучие ступеньки крыльца, толкнув справа виднеющуюся дверь, Хана вторгся в чьё-то жилище. Он снял бы шляпу, будь в ней,

но на голове красовалась бандана. Окно справа, чуть подальше стол, две лавки, слева печь. Он прошёл через проём, заглянул в другую комнату, никого!

Только хотел позвать хозяев, как заскрипела за спиной дверь, незваный гость, обернувшись, про себя вспомнил имена всех латышских актрис в произношении языка под названием феня. В дверях стояла худющая рослая баба с топором, выражение лица которой вряд ли бы кому понравилось, да и руки, как-то уж очень ловко державшие топор, тоже. Мда... такие руки вряд ли кто целовать захочет.