i 34c69a6b417e3939

   Рассказываем сказки, пытаемся угадать, кто живёт в квартирах, окна которых выходят на улицу, вспоминаем истории из детства. Целуемся в тёмных закоулках старинных дворов. Мечтаем.

   Один раз в бар ходили, но об этом я точно не расскажу.

   - Ах, книги, - тянет отец, - Он, значит, читает. И что же?

   - Он "Песнь о Чёрном Стрелке" цитирует. Причём довольно большими отрывками.

   Дэй любит эту историю. По-моему, он перечитал всё, что только может по этой теме найти подросток-бродяга - и кое-что из того, что в его положении достать сложно. Какие-то переложения для детей, толстый томик неадаптированного эпоса с комментариями, народные баллады, журнальные статьи. Тайрин Чёрный Стрелок, бастард одного из Высоких Лордов, состоявший в родстве с Иным народом. Лучник, изрядно потрепавший захватчиков в Войну Четырёх, борец за свободу, глава отряда, куда брали любого, от сына крестьянина до знатного рыцаря - и все они были равны перед командиром.

   А потом король, получивший свой трон, казнил Тайрина и младших командиров его отряда по ложному обвинению в предательстве. Остальным было предложено отречься от бастарда, им обещали сохранить жизнь. Они отказались и приняли смерть вслед за своим командиром. Королевский суд посчитал, что эшафот для "бастардова сброда" будет слишком дорогим подарком - их просто повесили. И кто-то из бойцов успел крикнуть: вы можете отнять у нас жизнь, но не отберёте свободу, родину и дорогу. И уже следующей осенью Тайрина во главе его отряда видели на дорогах Севера в глухие безлунные ночи.

   Из тех, кто лжесвидетельствовал на королевском суде, до зимы не дожил никто. Молодой правитель протянул чуть дольше - ровно столько, сколько нужно было для того, чтобы зачать наследника. И ещё - столько, сколько понадобилось его жене, чтобы выносить и родить здорового ребёнка. Чтобы недавно пережившее войну государство не скатилось в очередную смуту, которая неизбежно сопутствует смене династии.

   У Дэя глаза горели, когда он пересказывал мне финал этой истории - о бессмертном отряде, который летит в ночь, и копыта коней едва касаются асфальта, а рога поют, перекликаясь с песней ветра в проводах. Как будто он видел это сам. Впрочем, Дэй мог и видеть.

   - Значит, шпана романтическая, - припечатал отец, безжалостно вырывая меня из грёз о Тёмных веках, - Только всё равно шпана.

   - Пап, перестань, пожалуйста, так говорить о человеке, которого ты не знаешь.

   - А что я должен о нём знать? Что ему настолько плевать на мнение окружающих, что лень даже постричься и одеться поприличнее?

   Так, с меня хватит. Я встала из-за стола.

   - Спасибо за ужин, мам.

   Мама поморщилась - семейные скандалы она всегда считала пустой тратой времени и сил. Неразумной.

   - Дирк, хватит кричать на неё. Ты мог бы подобрать слова помягче.

   - Рин, сядь, я ещё не закончил. Я твой отец, в конце концов!

   У меня окаменело лицо.

   - Мой отец учил меня самой пробивать дорогу. Мой отец говорил, что семья строится на доверии. Моему отцу было плевать, что о нём подумает старая грымза. Жаль, что теперь это не так.

   - Рин, куда ты? - это мама.

   - К Лоретте, готовиться к семинару. Заночую у неё.

   В коридоре я схватила в охапку плащ и сумку и выскочила на лестничную клетку. Плакать не хотелось, но перед глазами намертво, как плёнка в заклинившем проекторе застыла одна картинка. Мне десять лет, я копаюсь в книжном шкафу, а отец, прохаживаясь по комнате, говорит маме: "Эти люди думают, что, раз у них есть квартира, высшее образование, машина и работа, требующая исключительно умственного труда, они по определению лучше тех, кто работает на заводе, ходит пешком и живёт в общежитиях. Хотя именно эти люди строят для них дома и собирают машины. Это накипь, Мариса. Накипь на теле общества. И опасна она именно тем, что считает себя необходимой, а всех остальных мусором. Сытая самодовольная накипь, подсчитывающая стоимость твоего костюма при первой встрече". Он много чего говорил, и половину я тогда просто не поняла. А теперь... Папа, ты попал в плохую компанию. К тем, кого ещё семь лет назад называл самодовольной накипью.

   - Рин, остановись! - догнал меня мамин окрик. Она спускалась за мной - именно спускалась, а не бежала. Словно знала, что её-то точно выслушаю.

   Остановилась я только у почтовых ящиков - нормально зашнуровать ботинки.

   - Рин...

   - Мам, всё хорошо, - обида понемногу уходила, - То есть всё, конечно, плохо, но я не собираюсь сбежать за границу или покончить с собой. Завтра с утра я буду дома, и мы всё нормально обсудим.

   - Да, пожалуй, так будет лучше. За ночь он остынет, раз не на кого кричать, - мама даже в этой ситуации являла собой воплощение безупречной логики. Ледяная Леди... - И я постараюсь его подготовить.

   - Мам, - я обняла её за плечи и поцеловала в щёку, - Не нервничай. Дэй... В общем, он действительно не шпана и не уголовник, что бы там отцу ни наговорили.

   - Не буду. Раз уж вы оба такие вспыльчивые, должен же кто-то быть голосом разума в этом бедламе.

   Я выскочила за дверь, под мелкую дождевую морось.

   Это был последний раз, когда я видела родителей живыми.

   Теперь.

   Рин.

   - К нему можно.