i 34c69a6b417e3939

   Кажется, с "леди" я поторопился. Во всяком случае, я ещё не встречал девушек, которые так коротко стригли бы волосы и по-мужски - большим и указательным пальцами - держали бы сигарету. Вот девушек в драных джинсах - да, видел. Лицо... Жёсткая линия губ выдавала парня, но серые лучистые глаза для мужского лица казались слишком большими. В ушах - целая коллекция разнокалиберных серёжек, запястья украшены тонкими металлическими цепочками, но это не показатель. Взгляд рефлекторно задержался в районе груди, но свободный свитер надёжно скрывал фигуру. Руки... Узкие ладони, тонкие пальцы с короткими ногтями, но чувствуется в них нешуточная и отнюдь не женская сила. Самая большая странность состояла в том, что я даже не мог понять, красиво это существо или уродливо. Если признать его девушкой, то это была бы девушка с самыми красивыми в мире глазами, однако её портили бы тонкие бледные губы и чересчур короткая стрижка. Парню же совершенно не шло обилие украшений. Да и подкачаться бы не мешало.

   Пока я, напрочь забыв о вежливости, все глаза пялился на такое чудо, человек снисходительно позволял себя рассматривать, такая реакция для него явно была не в новинку.

   - Как тебя зовут, юный пилот? - я вздрогнул, словно вдруг заговорила картина. Или статуя.

   - А! Я Дэй, - и всерьёз задумался, стоит ли протягивать руку.

   - А я Эмбер, - собеседник избавил меня от затруднений, стиснув мою ладонь. Рукопожатие оказалось не по-женски сильным, - Наверное, не всех тут ещё знаешь?

   - Ага, - я покосился в сторону квартиры Аннабель, - Только что с некоторыми, кхм, познакомился.

   - Привыкнешь, - обнадёжили меня, - Ладно, бывай. Ещё на празднике увидимся, да и вообще.

   - Эмбер, - окликнул я, стоя на последней ступеньке лестницы, - А ты чем занимаешься?

   Он (проклятье, я не знаю, как называть это существо) обернулся.

   - Я рисую. Ну и играю в пьесах иногда.

   Эмбер. Кто бы ещё подсказал, склоняется это имя или нет?

   Жених с невестой мне очень понравились. Никогда раньше не доводилось бывать ни на свадьбах, ни на помолвках, и я ожидал, что будет много пафоса, замшелые рифмованные пожелания из Божественных Книг, всякие предсвадебные поучения, велящие женщине быть покорной мужчине, а мужчине следить за репутацией своей жены, но обошлось без этого. Парня и девушку провели через символические семь ворот к божественному престолу, у которого они в день свадьбы будут произносить свои клятвы. "Воротами" служили выстроившиеся парами гости, чьи вскинутые вверх руки образовали семь арок. На этом обрядовая часть кончилась.

   К своему неудовольствию, за столом я оказался рядом с Аннабель. Да, с другой стороны сидел Конрад, но меня это мало утешало. Блондинка, впрочем, никаких комментариев на мой счёт не отпускала, произносила тосты, просила кого-то из парней налить ей вина, болтала с сидящей напротив неё подружкой, но периодически я ловил на себе насмешливые взгляды. Ну вот далась ей моя персона, а. Подумаешь, без разрешения вошёл. Здесь все так делают.

   Чтобы отвлечься, я стал смотреть на невесту. Ух ты, южанка. Только, в отличие от меня, каноническая, черноглазая, с целым ворохом иссиня-чёрных кудрей, круглой мордашкой и чуть вздёрнутым носом. Везёт ей, на неё так не пялятся. Парень же оказался ярко-рыжим, как листва ранней осенью, и настолько высоким, что подруга рядом с ним выглядела удивительно маленькой и хрупкой. Кто-то тут же пошутил, что пламени рядом с углём самое место, уж что-что, а зажечь сумеет. Шутка, хоть и несколько двусмысленная, была принята парочкой благосклонно. Потом какой-то бородатый мужчина сказал тост, а потом вдруг с бокалом в руке поднялся Эмбер.

   - Тут за Рика и Элоизу уже многие пили, и желали им много хорошего. Мне бы хотелось выпить за всех нас. За то, чтобы мы никогда не останавливались. За то, чтобы у нас всегда была дорога. Либо путь в прямом смысле, либо творческий рост, либо путешествие внутрь себя. И чтобы впереди оставалось ещё много-много дорог, - Эмбер лихо, по-мужски опрокинул бокал, осушив его до дна.

   Потом жениху кто-то принёс гитару, и вот тут я забыл и о выпивке, и о странностях Эмбера. Под такую музыку не танцуют, её слушают. В неё падают, как в небо. Он пел о крыльях, которые есть у всех, и о лабиринте холодных улиц. О бессмертии, сжимающем горло петлёй одиночества. О любви юного шута и гордой королевы, что жили так давно, что самую память от них время стёрло с пергаментных свитков. До сих пор жалею, что не записал слова. Голоса у меня никакого, за гитару моими руками браться - преступление, но такое нужно сохранять. Обязательно. Без таких вещей мир что-то теряет.

   В общем, очнулся я только с последним аккордом и с ощущением странной потери. С мыслью, что так - рвущиеся в небо мелодии, подсвеченный закатным солнцем старый дом, горечь от вина на губах - уже не будет. И сдохнуть захотелось на этом самом месте, чтоб до конца времён всё это удержать, не отпуская. Раствориться в закатных красках и увидеть, как шут протягивает королеве оброненную розу, предвестницу их грядущей любви и смерти...