i 1cd2928cc9eb1168

– Выглядит, как идеальное место для проворачивания грязных делишек…

похищения и пыток.

Моя улыбка исчезает. Я быстро поднимаюсь по лестнице и тут же направляюсь в

сторону двери, желая, чтобы эта часть поскорее закончилась. Моему брату можно

приписать множество сомнительных вещей, но серийные убийства - не одна из них.

И чем быстрее я смогу доказать это Карсону, тем быстрее вернусь к Сэди. Ее

последнее сообщение довело меня до ручки. Я чувствую ее панику, ее отчаяние в

каждом сообщении, и даже если она очень сильная, я знаю, что у каждого есть свой

предел. И я не хочу видеть тот, что принадлежит ей.

Я не нажимаю на дверной звонок. Я захожу в дом напрямую через переднюю

дверь, подключенную к сигнализации. Справа на панели мигает красная лампочка.

Карсон делает пометку в своем отчете о сигнализации, в то время как я смотрю на

панель, пытаясь проникнуть в сознание моего брата-дегенерата.

Мучительная боль судорожно стискивает мою грудную клетку, когда я понимаю,

что собой представляет пароль. Я набираю день рождения Марни на клавиатуре. И

система сигнализации отключается.

- Я думал, ты никогда не был здесь прежде, - замечает Карсон.

Он не получает ответа на этот вопрос. И я все еще прекрасно помню тот момент,

когда он изводил меня в комнате для допросов, заставляя ворошить болезненные

воспоминания о Марни, напоминая мне о том непростом выборе, который я сделал.

Это мое слабое место. И я не хочу давать ему в руки дополнительное оружие.

- Можно подумать, что вой сигнализации оглушил бы все вокруг, – говорит он,

оглядываясь. – Твой брат, скорее всего, спит в стельку пьяный, или его вообще здесь

нет, – он останавливается в конце фойе и оборачивается ко мне. – Может быть, он все

еще где-то на территории. Например, в подвале… или камере пыток. Хорошее,

укромное местечко, где он смог бы заглушать крики женщин, которых подвергает

пыткам и мучениям.

Я лезу в карман и зажимаю в кулаке веревку. Я с трудом сдерживаю себя. Я

закрываю глаза, глубоко вздыхаю, затем открываю их. Необходимо лучше

контролировать себя.

Джулиан видел мои входящие звонки. Он знает, что я ищу его, и я уверен, он

понял, что это я отключил сигнализацию. Я являюсь единственным человеком, кто мог

догадаться, как он запаролил код системы сигнализации. Так где же он, блять?

Я взлетаю вверх по лестнице вместе с Карсоном, следующим за мной по пятам.

Если Джулиан не здесь, то, значит, он в еще большей беде, чем я мог предложить. И

этот наш разговор о том, что он хочет, чтобы я полностью взял на себя дела клуба... Я

почти поверил, что он решил изменить образ жизни из-за женитьбы.

Я должен был знать его лучше. Джулиан слишком эгоистичен, чтобы делать что-

то для другого человека.

Он прячется. Но я не знаю от кого или от чего. Кто мог его так разозлить?

Неужели одной из его «дойных коров» надоело терпеть шантаж?

Даже спустя столько лет, зная обо всех его хитростях, он все равно способен

обыграть меня.

Второй выход из кабинета ведет в большую, открытую мансарду. Яркое

освещение, большой бильярдный стол в углу, типичная холостяцкая берлога. Ну, если,

конечно, ваше идеальное представление о ней включает в себя бондаж. Я сомневаюсь,

49

Мир в красном, Книга Третья. Триша Вольф.

что его невеста хоть раз была здесь, Джулиан скрывает свои пристрастия. Особенно от

нее.

Пока Карсон исследует стену, увешанную игрушками для бондажа, я прохожу

вглубь кабинета, который заполнен компьютерной техникой.

– Я звоню в управление, - сообщает он. – Все это дерьмо нужно проверить. Ты не

можешь утверждать, что твой больной брат не приводил сюда Эйвери. Или других

жертв. Готов поспорить на свои яйца, что мы найдем здесь ДНК Эйвери, – он

умолкает. – Срань господня.

Он набирает номер, прежде чем я успеваю осознать, что видят мои глаза.

Я словно замер, каждый мускул моего тела сжался, пока я продолжал невидящим

взором изучать изуродованное тело моего брата. Слово труп бьет меня наотмашь,

вырывая последний воздух из моих легких.

Его черный костюм порван, дорогая ткань залита кровью из зияющей раны на

груди. Горло перерезано так глубоко, что голова почти отделена от тела. Я продолжаю

стоять в ступоре, и лишь единственная мысль вертится у меня в голове: он явно не

хотел бы, чтобы его увидели в таком виде. Его лицо покрыто синяками. Всегда

идеально скроенный костюм испорчен.

- Ничего не трогай, - инструктирует меня Карсон.

И эти его слова вырывают меня из ступора, словно давая мне позволение

двигаться.

Я падаю на колени, пытаясь прощупать его пульс. Его рука холодная. Не ледяная,

как ожидается от руки мертвого человека. Его кожа прохладная, как и воздух в

комнате. Словно он стал еще одним неодушевленным предметом интерьера. Его