Кашлять кровью неприятно. Под водой – тем более, когда кровь всё ещё течет из разорванного легкого. В голове мутило, перед глазами плавали ещё тёмные круги, заслоняя резко посветлевший мир. Он всё ещё проваливался вглубь под воду, но было уже не так больно, да и раны затягивались очень и очень быстро. Его никто не видел, а вокруг была вода и привычные жидкие тени. Мрак, сквозь который так четко мог видеть только сам Сларк.
Злая усмешка расчертила морду пираньи.
Резко извернувшись в воде, бандит попытался найти взглядом Лиралей. В памяти по-прежнему было полное смешение и сумятица. Последнее, что мог он вспомнить достаточно чётко – стражница столкнула девушку в воду. Но и этот момент словно двоился ещё в сознании, как будто различались мелкие детали. Впрочем, времени на размышления уже особо не было: да и бандит уже увидел лучницу далеко на дне.
Он надеялся, что она ещё жива, пусть даже и ярко помнил глубокую рану, оставленную стражницей. Но в какой-то миг Сларк понял, что шлейф крови в этой воде только…
Его собственный?
Позволь мне рассказать, как всё было на самом деле…
Он старался не думать, что именно произошло: в сознании царили полный хаос и какофония, мешая реальность со сном, как воду с кровью. Вроде бы ты помнишь наверняка, что провалился во мрак. Помнишь, как остановилось сердце. Помнишь, что тени не могли заживить смертельные уже раны.
Но, с другой стороны, всё это казалось сейчас бредом. Бредом, в который он почти поверил. Сумбурным кошмаром, в котором он лишь сейчас четко видел очевидные изъяны.
Очевидную нелепость.
…перекроить эту сказку на собственный лад.
Сердце пару раз глухо стукнуло, когда амфибия в один гребок нырнул ещё глубже.
Поверь мне…
Сколько раз он твердил: не верь мне. С самого начала Сларк раз за разом говорил ей эти слова, и раз за разом доказывал обратное: ему можно верить – какой бы абсурдной, безумной эта вера ни была. Как бы страшно и жутко ни было, как бы громко разум не кричал против.
Как в тот момент, когда он утащил Лиралей под воду – и вытянул в самый последний миг, когда та уже почти задохнулась.
В тот самый миг, когда она обернулась на шум у городских ворот, она сразу поняла, что произошло. На душе было тихо и спокойно, безветренно, и лишь сухая улыбка блуждала по лицу. Внутри только больно, очень больно кольнуло. Не было ни шума драки, ни кровавой резни – и оттого рассеянная улыбка на губах смертницы отдавала грустью. Он всё сделал правильно – и крайне расчетливо. Вопреки всем ожиданиям, бандит попросту решил уйти.
В неизвестном направлении, попросту обдурив стражу.
Не верь мне. Никогда. Потому что ты знаешь, кто я – и понимаешь, что я могу бросить тебя в последний миг. Если придется выбирать, ты или я – ты знаешь, кого я выберу…
Ты знаешь, что я выбрал? Хех… Серьезно, и ты мне поверила? Ты сейчас и правда мне поверила, Лиралей?
Правда поверила, что я сбегу?
…Ты действительно мне веришь?
Тогда не сопротивляйся – и просто задержи дыхание. Как бы абсурдно это ни было, пытаться выжить в заведомо безнадежной ситуации, не сдавайся – как ты до последнего пыталась не захлебнуться там, на реке.
Ты мне веришь?
Наверное, она действительно хотела верить, что Сларк попытается её спасти, хотя внутри всё кричало «нет, он должен сбежать, иначе сдохнете вы оба». Наверное, поэтому поддалась на звук песни поначалу.
Так хотелось верить в то, что её попытаются спасти – так же безрассудно, опрометчиво, как лучница верила ему.
Но даже под покровом жесткого сна, закрадывающейся в душу мелодии, безжалостно давящей на самые больные точки, рвущей нервы, оставалась в памяти одна лишь нить. Словно артерия, в которой отдавалось сердце: если ты мне веришь – просто задержи дыхание! Что бы ты сейчас ни видела, как бы реален ни был этот сон: просто задержи дыхание! Эта рана болит ведь как настоящая, эта кровь как настоящая уходит к светлой поверхности. Всё так реально и хочется уже сдаться. Ведь уже почти рефлекторно хочется сделать вдох, захлебнувшись водой – и сознание уже говорит тебе, что вода затекла в легкие, что ты не выдержала…