Homo scriptor. Сборник статей и материалов в честь 70-летия М. Эпштейна

Раз какой-то гусляр, запоздав на пути,
Повстречался случайно с волками:
Не дают ему серые дальше идти,
Подступают сверкая глазами.

Взял гусляр свои гусли и начал играть:
Звонко грянули струны в тревоге,
Отшатнулась волков оробелая рать,
Но не хочет убраться с дороги.

А ненастная ночь и бурна и темна,
Воет ветер, дождь хлещет, как плетью.
Вот со стоном порвалась на гуслях струна,
Вслед за нею другая и третья.

Не робеет гусляр, хоть в струнах недочет.
Много в сердце и муки и жара,
И звенят гусли мысли всю ночь напролет,
И не трогают волки гусляра.

Наконец утро гонит тьму ночи долой,
И восходит заря золотая,
И трубит вдалеке чей-то рог удалой,
И волков разбегается стая.

Я недаром любил этот старый рассказ,
В детстве плакал над ним я недаром.
По иронии рока теперь я как раз
Стал таким же беднягой гусляром.

Как и он, я стою позабыт, одинок
На тернистой житейской дороге,
Так же мрак вкруг меня непроглядно глубок,
И полна моя песня тревоги.

Много струн оборвалося в сердце моем,
Утомленном ненастьем и тьмою.
Много глаз, ярко блещущих злобным огнем,
Угрожают мне гибелью злою.

Но пока хоть одна в буйном сердце струна
Не успела от муки порваться,
Будет песня моя, и звонка и вольна,
Вражьей стае на страх раздаваться.

О, когда бы дождаться рассвета я мог
Встретить песней зарю золотую
И услышать победы ликующий рог,
Разгоняющий стаю лихую.

(Н. Ведков)[280].

Этот поэт-гусляр (судя по сюжету, настоящий Паганини гражданской поэзии) был типичным народником-декадентом, автором, например, такого характерного для некрасовско-надсоновской школы обращения к реке Волге: «Укачай ты меня, мать родная река, / Истерзался я скорбью и мукой… // Я судьбою забит, я трудом истомлен, / Жажды жизни нет в сердце усталом… / Ты навей на меня оживляющий сон / Белой чайки крылом-опахалом»[281].

Заметим, что понравившаяся Шкловскому (даже если она была рассказана не им, а Галушкиным) шутка Чехова (или Бунина) на самом деле тоньше, чем кажется: упоминание «то ли Вербова, то ли Веткова» отсылало современников не только к настоящему автору стихотворения о волках и гусляре-поэте, но и к почти неотличимому от него другому народнику-анапестисту А. Вербову (нечто вроде двойного выстрела, как потом у Маяковского – «однаробразный пейзаж» или «кудреватые митрейки» и т. д.). Чтобы не быть голословными, приведем пример творчества этого поэта – стихотворение «Разбитый колокол (Зимняя фантазия)»: