Homo Navicus, человек флота

бегемоты, и перевороты!

Он все не мог забыть отпуск Бердыбекова.

Увидев меня, он утер слезу, отхлебнул еще, и почему-то шепотом спросил:

— Зам, ты видел?

— Что? — перешел на шепот и я.

— Вот вечно вы замы так! Когда мелочь какая-то, вы ее раздуете до размеров авианосца, а мимо серьезного события проходите, не заметив! «Что»! — передразнил он меня.

Потом, еще раз отхлебнув, жестом пригласил меня наклониться, и почти в ухо произнес:

— Негры…

— Какие негры, где? — я, грешным делом, подумал, что командир перенапрягся, готовясь к поступлению в академию и читая учебник по МРКД (международное рабочее и коммунистическое движение), в котором борьбе черных за свои права было отведено не мало места. — В Африке?

— В п…де! У тебя под носом, в кубрике, а ты и не знаешь!

Служить будут… На моей подводной лодке… Негры… Уй! Командира передернуло, а на глаза опять навернулись слезы.

Я проникся серьезностью момента. У супостата процентов 80 экипажей кораблей имели темный цвет кожи. Это они охотились за нами, а мы за ними. И их — на лодку? А если в бою расовая принадлежность окажется выше долга?

Я пулей выскочил в кубрик. Действительно, на крайней

койке, у стены, сидело трое курчавых, губастых, темно-фиолетовых ребят. В синих робах советских матросов. Они о чем-то тихо говорили на незнакомом языке.

— Может, суахили? — попробовал угадать я. Суахили я не то что не знал, но даже никогда его не слышал.

Пришлось проверить догадки командира:

— Do you speak English?

Бойцы напряженно замолчали. В их темных, выпуклых, похожих на крупные темные вишни глазах с красноватыми белками, не мелькнуло даже тени понимания. И это хорошо, так как пришлось бы вспоминать тему «Допрос военнопленного» на английском, а именно ее я в училище и пропустил.

Восточно-закавказский разговорник остался на лодке, пришлось начать с привычного:

— Вассалом Алейкум!

Бойцы оживились и почти дружным хором ответили:

— Алейкум вассалом, ага-джан!

Стало понятно, что мусульмане, но тень сомнения все же оставалась. И среди негров масса последователей этой веры. Тем более, по-русски они не понимали.

В качестве переводчиков были вызваны: ассириец Джабаров, дагестанец Курбанов, уйгур Раджабов, таджик Бердыбеков, адыгеец Хаджоев, азербайджанец Валиев, грузин Габурадзе, узбек Давлетханов, туркмен Сейтмурадов и даже кореец Ким. Этакий курултай башибузуков, но без достархана. Казахов, армян, башкиров, татар и бурятов я решил не вызывать.

Негры смотрели на нас довольно испуганно, но потом сообразили, чего от них хотят.

Начался тест на опознание. Шестая проба — таджик Бердыбеков, виновник всефлотского шума — дала желанный результат. Негры зашипели, загукали и заклекотали. Они оказались особым таджикским племенем с примесью индийской, афганской и пакистанской крови. Племя живет в горах Памира, питается бараниной и лепешками. С гор они не спускаются, муку доставляет вертолет. В школу дети, естественно, не ходят, лишнее это при таком первобытном укладе. Диалект у них тоже был уникальный, даже Бердыбеков понимал их плохо.

Однажды военкомат не выполнял план по призыву, и этих чабанов увезли тем же вертолетом, что доставил муку, в райцентр.

Мука играла роль приманки, чтоб дети гор выползли из своих пещер к доброй железной птице. В этот раз птица оказалась злой.

Потом какой-то умник определил, что чабанам место именно на подводной лодке — та же оторванность от цивилизации и минимум удобств.

Все это я узнал позже.

Получив ответ на главный вопрос и с воплем:

— Таджики! Таджики! — я помчался к командиру.

Наверное, я кричал в том же ключе, что и бедные болгарские крестьяне при приближении турок: «Янычары, янычары!», потому что командир уже доставал из сейфа пистолет, услышав мой истошный крик.

— Александр Петрович, таджики! — выдохнул я.

Командир молча спрятал пистолет в сейф

— Зам, чего ты так разорался? Таджики и таджики. Не негры ведь. Чего глотку рвать? Зачем ты мне сказал, что это негры? Я же сразу понял, что азиаты, а ты заладил: «Негры, негры»…

— Блин, ошибся, Александр Петрович.

— Ну, ты уж постарайся больше не ошибаться. Выясни все. А то орешь про негров, я и поверил. И вообще, Сергей Викторович, почему не Вы лично принимали и встречали пополнение?

Я оценил изящество хода и перевода стрелок. Командир не может проявлять слабость ни при каких обстоятельствах, особенно в случае с неграми. Даже передо мной. Ноблесс облидж — положение обязывает.

— Захлопотался, Александр Петрович. В следующий раз всенепременно встречу. Первым. Я.

Командир уловил сарказм в моем голосе, и плеснул вина во второй стакан, появившийся на столе. Мы чокнулись и закрыли вопрос. Ни в Африку, ни, тем более в Таджикистан никто из нашего экипажа в отпуск не ездил. Никогда.

Кстати, таджики-негры русский выучили за месяц. Не потому, что на нем разговаривал Ленин, а потому, что Бердыбекову присвоили очередное воинское звание — старшина первой статьи, и отдали несчастных ему в подчинение.

Лейтенант Першинг