Гвоздь в башке

Все присутствующие, включая меня, были босы, облачены в грубые суконные плащи, а вместо оружия имели при себе суковатые посохи, всегда отличающие праздношатающихся бродяг от оседлого населения.

Однако я не был ни бродягой, ни нищим. Я ощущал себя сытым, здоровым и полным сил.

Вот только уверенности почему-то не хватало. Не той сиюминутной уверенности, связанной с каким-нибудь конкретным делом, а уверенности вообще, уверенности в широком смысле этого слова. Так, наверное, ощущали себя жители легендарной Атлантиды, за одну-единственную ночь утратившие и свою родину, и своих богов, и свое былое величие.

Лично для меня это был хороший знак – вполне возможно, что нынешние дела потомков Астерия обстояли совсем не так успешно, как им хотелось бы.

Между жертвенником и отведенными для нас скамьями расхаживал минотавр, которому лучше следовало бы посидеть, а то и полежать. Он хромал сразу на обе ноги, причем по-разному – на левую припадал, а правую волочил.

Зрелище создавалось довольно комическое, однако все присутствующие слушали калеку затаив дыхание, пусть и не из уважения к нему, то хотя бы из страха за собственное благополучие. Если гневливый Зевс или буйный Посейдон, испепелив очередного ослушника, всякий раз раскаивались в содеянном, то этот достойный жалости урод никогда ничего никому не прощал, полагая милость таким же пороком, как трусость или леность.

Не знаю, как именовалась его должность у минотавров, но в римской иерархии ей соответствовал ранг верховного понтифика, то есть высшего авторитета во всем, что касается вопросов веры.

– А теперь обратите внимание сюда, – колченогий приблизился к низкому обширному столу, на котором была представлена рельефная географическая карта, вылепленная из разноцветного воска.

Австралии, Антарктиды и обеих Америк на ней, слава богу, не было и в помине. Точно так же, как Малайского архипелага, Японии и Сибири.

Китай начинался сразу за Уральским хребтом. Индия размерами превосходила Африку, похожую не на продолговатую редьку, а на круглый помидор. Достаточно достоверно была изображена только Европа, а в особенности – Средиземноморье.

– Каждый кефалогерет обязан денно и нощно помнить о великой цели, завещанной нам праотцом Астерием, – продолжал колченогий бесцветным голосом. – Цель эта состоит в завоевании господства над всей Землей, а потом, если провидению будет угодно, то и над небесами… Я не оговорился. Все мы прямые потомки Астерия Непобедимого, в отличие от жалких людишек, по происхождению равны богам, а это значит, что наше законное место находится среди Олимпийцев.

Никто не посмел возразить колченогому, хотя некоторые из присутствующих обменялись многозначительными взглядами. Сам он, склонившись над картой, подслеповато всматривался в очертания материков, а потом вдруг выбросил вперед правую руку, пальцы которой были скрючены наподобие когтей хищной птицы.

– Печально, что за без малого десять веков мы сумели покорить только Европу, Ливию и часть Азии. Борьба оказалась куда более трудной, чем это могли предположить самые скептические умы. Число кефалогеретов, нашедших в этой святой борьбе геройскую смерть, не поддается подсчету. Я знаю, что погребальные костры горят и в этот момент. Здесь, здесь, и здесь, – он поочередно ткнул рукой в центр Африки, в основание Индостана и в Скандинавию. – Наши войска повсюду продвигаются вперед, хотя и встречают ожесточенное сопротивление варваров… Но это все проблемы внешние, а мы собрались здесь для того, чтобы обсудить проблемы внутренние.

Он закинул руки за спину и быстро заковылял прямо на нас. Сидевшие в первом ряду невольно отшатнулись.

– Клеон, какие внутренние проблемы беспокоят тебя больше всего? – колченогий в упор уставился на одного из минотавров. – Кроме несварения желудка и запоров, конечно.

– Людей слишком много развелось, – неуверенно пробормотал минотавр, названный Клеоном. – Раньше их всех поголовно истребляли. Или, в крайнем случае, кастрировали. А теперь позволяют жить и размножаться. Ох, возблагодарят они нас когда-нибудь за эту жизнь!

– Разделяю твою тревогу, Клеон, – кивнул колченогий. – Да, мы позволяем людям жить подле себя. Как позволяем это коровам, овцам и собакам.

– Коровы и овцы не устраивают на нас засады. А собаки не убивают своих хозяев в постели, – набравшись духу, возразил Клеон.

– Тоже верно. Но кто будет выносить за тобой ночной горшок, подметать дорожки сада, ткать шерсть, добывать пурпур, давить вино и масло, пахать землю, ходить за скотиной? Есть много занятий, за которые не возьмется ни один кефалогерет. Тем более что большинство наших мужчин и немалая часть женщин находится в действующей армии. Политика, направленная на полное истребление человечества, не оправдала себя. Мы вынуждены мириться с этим зловредным соседством. Сами знаете, что их женщины нужны нам для продления рода. Но женщины не появляются на свет без участия мужчин. Поэтому некоторому количеству самцов было позволено сохранить детородную функцию. На племя мы отбираем самых покорных, самых кротких, самых безропотных.