Гвардеец его величества

По залу между тем рокотом пробежался шепоток – я назвал Гасептула каргарианским титулом главного героя нации – его я выкопал в анналах истории цивилизации. Именно выкопал – предпосылок к появлению подобного персонажа не было уже несколько сотен лет; с появлением же на планете колонистов и скатыванием народа в дрязги многочисленных освободительных движений, и вовсе такая перспектива казалась призрачной. Были герои, но местечковые – чьи деяния ограничивались резней соседних племен. Гасептул, конечно, Каргатом не был, но термин ему услышать было несомненно приятно – и определенно заставило его задуматься.

– Если здесь умру я, то когда придут мои братья, умрешь и ты, – снова позволил я себе чуть улыбнулся.

Гасептул хрипло рассмеялся. Практически синхронно засмеялись и его спутники – многоголосым хриплым, каркающим смехом, отражающимся от вырубленных в толще горы стен.

– У вас есть много дьявольских приспособлений, – фыркнул себе в бороду Гасептул, – но это могущество затмило тебе ум, джегга! Я знаю установленные вами же глупые законы – ты не имеешь права заходить на территорию наших святынь, так что за твою смерть никто не будет требовать ответа.

– Я ведь не сам сюда пришел. Меня привели твои люди под угрозой оружия. Если я не выйду отсюда до того момента, как земля отпустит и снова примет в себя священный круг, сюда придут мои братья и спросят, почему я еще не вернулся.

– Тогда умрут и они, – произнес Гасептул, и в его голосе слышалась непоколебимая уверенность.

– И ты убьешь их всех, ведь их будет не очень много, – после этих слов на лице вождя мелькнула тень удовлетворения – видимо, ему польстило мое предположение. – Но когда ты убьешь и их, придут мои братья с неба. И тогда от твоей горы останется только пламя.

Гасептул задумался. Дураком он точно не был – иначе не являлся бы вот уже больше десятка лет лидером одной из крупнейших группировок.

– Я не боюсь смерти, Каргат, – повысив голос, еще раз повторил я сказанное ранее. – Но готов умереть прямо сейчас. А боишься ли смерти ты?

Если бы Гасептулу не было искренне интересно, зачем я пришел сказать ему пару слов перед смертью, то быть бы мне уже сейчас трупом за такое оскорбление – таков был примерный смысл эмоционального ответа. Не выдержал полевой командир, вспылил чуть-чуть – джарги очень трепетно относились к памяти смерти, нисколько ее не страшась.

– Не хотел тебя оскорбить, Каргат, – с церемониальной медлительностью склонил я голову и так же медленно отстегнул от браслета личного терминала небольшую пластинку.

– Посмотри, – присев, я положил носитель на пол и включил воспроизведение. Масштаб голоизображения был настроен заранее – когда пространство передо мной заполнила объемная картина камеры записи шата, показывающая начало резни в деревне неподалеку от дамбы, многие в зале отшатнулись.

– Ты не боишься смерти, я знаю. Но боится твой народ. Посмотри на это.

Пока на экране разворачивалось действо, в зале царила тишина. Присутствующие здесь не были членами пионерского кружка – каждый из них наверняка участвовал в подобных развлечениях неоднократно, но в зале царило напряжение. Я его всей кожей чувствовал – еще бы, сейчас на экране умирали жители провинции Тора-Бора, откуда был родом сам Гасептул, а резню учиняли члены враждебной ему группировки.

Когда один из нападавших начал святотатственно махать гениталиями, периодически направляя их в сторону следящего за ним объектива камеры, по залу прокатился сдерживаемый рокот ярости. После было еще немного разнородного видео, которое я нашел в сети и смонтировал в небольшой ролик: многочисленные тела опустившихся нищих на грязных окраинах селений колонистов, подсевшая на наркотики молодежь, проститутки из местных в крупных городах планеты, кадры расправы над приспособленцами и прочие прелести.

– Я хотел бы говорить с тобой наедине, Каргат, – произнес я, когда воспроизведение закончилось.

Несколько мгновений царило молчание – чуть погодя, повинуясь легкому кивку, присутствующие торопливо потянулись из зала.

– Это не мой народ страдает и умирает. Это твой народ. Что значит моя смерть? Ничего. Что значит смерть твоего народа? – я воздел глаза к невидимому за скальным потолком небу. – Ничего.

Помолчав немного, я продолжил:

– Нити судьбы ведут нас с тобой к тому, чтобы умереть в самое ближайшее время. Только я могу умереть сколь угодно раз, возвратившись к жизни, а у тебя смерть будет всего одна. И я пришел предложить тебе возможность умереть в славе и стать первым Каргатом за долгое время. Но я принес не только славу для тебя, я принес свободу для твоего народа. Свободу по праву сильного, а не свободу собаки на длинной цепи.