Гуси к чужому обеду

— Ещё упоминают Анголу, оттуда как раз собираются уходить португальцы, власть валяется на тротуаре, аборигены уже передрались между собой… Кстати, в начале этой зимы несколько знакомых парней завербовались в Родезию охранять какую-то частную ферму в джунглях, но Стокман вербует не охранников, а солдат…

— Я понимаю разницу, Барни, продолжай…

— О чем разговор, Чарли?! Если Стокман ничего не сказал тебе, то почему он должен что-то рассказывать другим?..

— Ты прав, Барни!.. Позволь, я ещё раз угощу тебя пивом…

Длинноволосый парень за роялем импровизировал неторопливо, откинув голову и закрыв глаза. Остальные музыканты разбрелись по залу, большинство присутствующих были знакомы между собой и гул от разговоров добавлял дополнительную густоту в прокуренную атмосферу джаз-клуба.

— Чарли, — спросил Кифф, принимая второй бокал, — где ты подобрал такой чудный загар? В Омане?

— Нет, Барни, в Центральной Америке.

— И хорошо платили?

— Я был у партизан, там не платят…

— С каких это пор ты стал бессребреником? — удивился Кифф. — Сколько я тебя знаю, ты свой интерес никогда не упускал…

— Если подробно, то долго рассказывать, Барни, а если в нескольких словах, то я теперь неплохой специалист по анти-партизанской войне.

— По тебе не скажешь, что ты приехал без трофеев… — намеком высказал догадку Кифф.

— А я ещё не успел истратить накопленное в Легионе — всего лишь…

Поговорив с Киффом ещё несколько минут, Боксон сел у стойки клубного бара, заказал два горячих бутерброда и джин с тоником, осмотрелся по сторонам. Большинство присутствующих пришли в джаз-клуб со своими друзьями, но некоторые сидели с бокалами в полном одиночестве.

— Синий кобальт, — сказал Боксон, обращаясь к подошедшей к стойке женщине.

— Что? — удивленно спросила она.

— Масляная краска, — пояснил Боксон, — «синий кобальт». Вы, наверное, занимаетесь живописью, и случайно задели рукавом палитру. — Боксон взглядом указал на синее пятнышко на рукаве её свитера.

— Ах, да! — смущенно улыбнулась женщина. — А я и не заметила!

Она была в длинной замшевой юбке и свитере из неокрашенной шерсти. На её ногах Боксон разглядел вышитые мокасины. Смуглое кельтское лицо и темно-каштановые волосы до плеч. Темные глаза.

— Если я скажу, что вы похожи на молодую кельтскую колдунью, то для вас это не будет новостью, — сказал Боксон. — Поэтому расскажите мне о вашей новой картине. Вы ведь — художник, не так ли?

Она с интересом посмотрела на Боксона и ответила:

— Об этом нетрудно догадаться по синему кобальту на рукаве. Может быть, вы придумаете что-нибудь пооригинальнее?

— Вы зашли в клуб и сразу отправились к бару — следовательно, вас мучает жажда. Как насчет ирландского пива?

— Именно ирландское?..

— В Шотландии, наверное, есть неплохие пивовары, но все же им лучше удается виски. Или вы предпочитаете минеральную воду «Виши»?

— А разве здесь есть минеральная вода? — спросила женщина.

— Есть! — ответил Боксон. — Причем — именно французская «Виши». Мне случалось бывать в Париже, там я привык к этому полезному напитку…

— Забавно, мне ещё никогда не предлагали выпить минералки! — она улыбнулась. — Но я, пожалуй, возьму чай…

— Два чая, пожалуйста! — попросил Боксон бармена. — Позвольте вас угостить…

— С молоком! — добавила художница. — Простите, но свои заказы я оплачиваю сама.

— Меня зовут Чарльз Боксон.

— Джулия Вуд! — она протянула руку.

Боксон осторожно пожал её пальцы, но она вдруг задержала свою ладонь в его руке.

— У вас на руках мозоли, вы — яхтсмен? — спросила она.

— Нет, просто в последнее время мне приходилось подолгу перетаскивать разные железные предметы… — засмеялся Боксон.

(В Гватемале главным боевым инструментом Боксона был американский крупнокалиберный пулемет «Браунинг М-2», его вес в снаряженном состоянии около 60-ти килограммов. В походе, для перевозки этого оружия и патронов к нему, партизаны выделили двух осликов, но в бою быстрота маневра всегда осуществлялась переноской на руках, и чаще всего — бегом. Подобные упражнения, в сочетании со скудным партизанским рационом, очень способствовали укреплению мозолей на ладонях — совсем как у шахтеров и дорожных рабочих.)

— Видимо, такова специфика вашей работы?

— Почти что так, но на сегодняшний день — я безработный! — сознался Боксон.

— Неудивительно! — сказала Джулия. — Я за последний месяц тоже не продала ни одной картины.

— Что, на рынке живописи очередной спад?

— Скорее, подъем, но не в моем жанре.

— А на чем вы специализируетесь?

— На своем настроении!..

— И какое же у вас сегодня настроение?

— В синих и оранжевых тонах… — неожиданно грустно сказала Джулия.

— Наверное, это будет красиво… — предположил Боксон.

— Наверное… — она вздохнула. — В галерее «Шеллстоун», на Эбби-роуд, выставлено несколько моих картин, приходите посмотреть…

Они молча пили чай, потом Джулия спросила:

— На вас очень дорогой костюм и загар из Сен-Тропе, это нынче модно среди безработных?

— А разве загореть можно только на Ривьере? — улыбнулся Боксон. — Говорят, на побережье Ла-Манша тоже бывают солнечные дни…