Группа крови: повесть, рассказы и заметки

Почему гаишник даже после всех прогрессивных реформ может просто так остановить вас и проверить не водительские права, которые только и должны быть ему подконтрольны по логике нормальной жизни, а документы на машину? Что, ваша ржавая «шестерка» вызвала у него подозрения сходством с угнанной «семеркой» BMW? Почему вас подозревают в воровстве безо всяких на то оснований? С таким же успехом обычный мент на улице может остановить вас и потребовать документы, подтверждающие право собственности на пиджак или часы, – их вы ведь тоже, скорей всего, украли… Все это чепуха. Гаишнику нужны деньги. И все устроено так, чтобы по любой мыслимой и немыслимой причине вы их ему дали.

А вот совершенно другая, недвижимая сфера: вы построили или купили дом. Логично было бы, чтобы из официальных институтов вами заинтересовались фискальные – справедливость налога на землю и дом не вызывает сомнений. Но почему наибольшие страдания новому домовладельцу причиняет организация с вроде бы невинным названием «бюро технической инвентаризации»? БТИ, будь оно проклято! В своем роде тоже ГАИ, между прочим, кто сталкивался, тот согласится. Почему надо там выстаивать многодневные очереди и почему именно там решают, имеете ли вы право уничтожить стену между ванной и спальней, или пустить лестницу на второй этаж по стене гостиной? Если проект сделан профессиональным архитектором, имеющим лицензию на такую работу, почему пожилая тетка с неоконченным средним должна его контролировать? Заметьте: не профессиональный пожарный или специалист по сейсмостойкости, а совершенно ни в чем, кроме способов собственного кормления от должности, ничего не понимающая служащая. Ей и зарплата назначается с учетом ее реальных возможностей портить людям существование…

Между тем жизнь идет своим чередом, и, чтобы она не казалась совсем уж прекрасной, к вам приехал родственник из Курска. Вы никогда не ходили с родственником из Курска в соответствующее учреждение с нечеловеческим названием, чтобы зарегистрировать его пребывание? Значит, судьба еще не испытывала вас по-настоящему. Там, в милицейском предбаннике с висящими на стенах непонятными и не читающимися на расстоянии хотя бы десяти сантиметров образцами анкет, среди смуглых, но бледных от ужаса граждан сопредельных стран, у дверей кабинета, хозяин которого все еще задерживается, хотя время приема уже заканчивается, вы многое переживете и о многом задумаетесь. Вы даже примете допущение, что родственник ваш – член оргпреступной группировки, но все равно не поймете, как регистрация это выявит и предотвратит проникновение курского криминала в Москву. Зато, если не дурак, сразу поймете, почему некоторые умельцы входят в пустой вроде бы кабинет безо всякой очереди и выходят довольные.

Вообще-то в любой стране бюрократия не доставляет своим существованием удовольствия гражданам и особенно иностранцам. Кто сталкивался, например, с немецкими или французскими чиновниками, тот знает, что любая попытка общаться с ними, как с человеческими существами, бессмысленна и будет пресечена ими же. Но есть два важных отличия их бюрократов от наших. Во-первых, правила, которым следуют у них, за редкими исключениями кажутся разумными даже страдающему от этих же правил просителю, в них есть целесообразность, они основаны на предположении, что каждый человек добропорядочен, если не доказано обратное. Во-вторых, рядовые чиновники этим правилам следуют неукоснительно, не делая никогда и никаких исключений.

То, что такая система в последние годы дает сбой за сбоем и мигранты из Северной Африки за компанию с ближневосточными единоверцами того и гляди разнесут толерантную Европу по камешку, – это особый разговор. Потому и разнесут, что к ним, как и ко всем людям вообще, здесь относятся как к людям. И на бандитский рев: «Откройте доброму человеку, а не то он выломает дверь» – отвечают: «Простите, сэр, что заставили вас ждать». И делают вид, что не замечают молодых амбалов, идущих на штурм символических европейских границ, пропуская, как принято у джигитов, вперед, под дубинки, теток с младенцами… Естественно, что и там, откуда бежали эти добрые люди (с младенцами, которые через пару десятков лет окончательно выдавят из европейской демографии своих местных немногочисленных ровесников), есть коррупция, она есть везде, где имеется славное чиновничество. Но их коррупция в основном поражает верхние слои бюрократов – на нижнем же уровне государственные законы действуют с неотвратимостью природных. Это примиряет с действительностью, даже если тебе эти законы вредны: что делать, всем одинаково плохо.