Грубиян на одну ночь

И всем, абсолютно всем, понятно, кто здесь главный задира.

Здесь так не принято.

— Ммм… — ищу глазами Чернышова, чтобы понять, какого черта он ничего не делает.

Его нигде не видно.

— Такой самодостаточный человек, как вы, никогда не скучает, Марк Семеныч… — бормочу я.

— Савелич…

— Что? — глотаю шампанского.

Потертые голубые джинсы натягиваются на заднице Стрельцова, когда наклоняется над столом. На бедре прорисовываются мышцы, рубашка натягивается на плечах…

На лице Миллера раздраженный, дико раздраженный, прищур. На лице его соперника — бесстрастное выражение серийного убийцы.

— Да неважно. Можно просто Марк. Хоть и не мальчик, но весь к вашим услугам…

Еще один удар, и я перевожу глаза на старика рядом с собой.

— Эм. Да, Марк…

Фальшиво улыбнувшись, чувствую дикий внутренний мандраж.

Что он тут устроил?!

Не Левин, а Стрельцов…

Это не дружеская игра, это какое-то побоище.

Какой петух его клюнул?

Я знаю, что Миллер отступит, только когда совсем потеряет шансы, и он к этому близок.

Мужское самолюбие — это не вымысел, а Миллер — очень влиятельный человек, очень.

Кто, твою мать, так заводит друзей?

Даже понимая все это, я вибрирую, как струна.

Присутствие рядом этого похотливого старика — бешеный контраст с другим мужчиной. Молодым, сильным и агрессивным.

Эта агрессия заводит меня, как малолетку.

Мужчины, с которыми у меня “что-то” случалось, были из одной и той же породы — успешные, обаятельные, располагающие, иногда старше, но в разумных пределах, но сейчас я ни одного не хочу вспоминать.

Откуда ОН, черт его дери, взялся?!

Когда резким, но выверенным ударом дурной капитан заканчивает четвертую игру, не выдерживаю и вручаю свой бокал Левину.

— Извините… — бормочу, рванув к бильярдному столу.

Выставив вперед плечо, проталкиваюсь через знакомых, чувствуя, как горят щеки. Стараюсь двигаться плавно, бросая взгляд на парня из персонала, который начинает собирать шары в новую пирамиду.

Стрельцов вскидывает глаза, когда отделяюсь от толпы, но даже моих талантов не хватает на то, чтобы сейчас строить из себя беспечную идиотку.

— Хорошая игра, — объявляю нараспев, игнорируя Миллера.

Где его жена, понятия не имею. Уверена, что где-то здесь, поблизости.

Стрельцов вдумчиво натирает кий мелом, дернув губы в сухой приветственной “улыбке”.

На его брови розовый след от “боевых” травм прошлой недели и вечерняя щетина. Шея слегка блестит от пота, рукава рубашки закатаны, обнажая сильные, покрытые волосками предплечья.

Останавливаюсь рядом, и он поворачивает голову, глядя на меня нечитаемо.

Схватившись за кий чуть ниже его кулака, дергаю на себя и чеканю:

— Отдай. Хочу сыграть.

Вокруг нас тихие голоса.

Его скулы напрягаются. В глазах вспыхивают упрямые огоньки.

— Мы перешли на ты? — бросает, обведя глазами “свою” публику за моей спиной.

“Да, перешли”, — отвечаю ему предупреждающим взглядом.

Не знаю, дошло ли до него, что пора сворачиваться, поэтому повторяю вслух:

— Отдай.

В этой прилюдной близости я чувствую запах его чистого пота, смешанный с запахом гостиничного мыла.

В животе томительной тяжестью оседает возбуждение. По груди бегут мурашки и напрягаются соски.

Выставлять себя напоказ — моя работа, но сейчас мои щеки просто пылают.

На секунду скрестив свои глаза с моими, отступает на шаг и разжимает кулак, выпуская кий.

От облегчения мне хочется выдохнуть.

Положив вспотевшую ладонь на стол, наблюдаю за тем, как Стрельцов обходит его пружинистой походкой и, кивнув Миллеру “спасибо”, скрывается в толпе.

Облизнув губы, смотрю на своего босса.

Его шея тоже вспотела, идеально уложенные волосы чуть растрепались, язык почесывает зубы.

Последнее чего бы мне хотелось — играть с ним в гребаный бильярд на глазах у тридцати пяти человек и его жены.

— Помнишь правила? — кивает на стол, сверля меня глазами.

Помимо секса, это было наше любимое развлечение — зависать в бильярде. Он учил, а я висла на нем, короче говоря, мы просто дурака валяли.

Но вместо жалящего потока воспоминаний на меня обрушивается раздражение.

— Кажется, что-то помню, — отвечаю, пожимая плечом.

Наклонившись, разбиваю треугольник, испытывая адское желание курить.

— Ты меня не считаешь достойным соперником? — интересуюсь сдержанно. — Поэтому дурака валяешь?

Прогибаюсь в спине, чтобы дотянуться до шара.

Все, что Миллеру нужно сделать, победить и поскорее, но делать этого он явно не собирается.

Прислонившись бедром к столу и терпеливо наблюдая за моим ударом, понижает голос и суховато замечает:

— Я разве могу лишать твоих фанатов такого экшена?

Мажу и вскидываю на него глаза.

Он все еще не выглядит образцом достоинства. Волосы не в идеальном порядке и рубашка чуть выбилась из джинсов, а во взгляде холодный сквозняк — отголосок его предыдущей игры.