Грозный. Особый район

Потом я начал спускаться со второго этажа, уже не рассчитывая, что кого-то здесь, в правом крыле найду живым. Ну, по правилам тактики, перед тем, как, значит, заскакивать в какое-нибудь помещение, нужно кинуть гранату. Так я и шел: из класса в класс. Граната, забегаем, стреляем, осматриваем. И оказалось, что в каждом помещении, в которое мы заходили, — везде лежали трупы бандитов. Где трое, где двое. Я уже был готов, к тому, что живыми я никого из тех, кто держали оборону здесь на первом этаже, не встречу. Тем более что погибшего командира взвода Комарова я уже увидел — он лежал в проходе перед классами. В класс, куда мы зашли, на пробитом пулями одеяле лежал погибший старшина, рядом — убитые боец и медик. Были еще и трупы боевиков. В общем, зрелище тяжелое. Но вот то, что произошло дальше, заставило меня по-настоящему оторопеть. Я аж холодной испариной покрылся. Слышу вдруг откуда-то из-под земли слабый голос моего замполита, мол, не стреляйте. У меня мурашки по коже, я заорал всем: прекратить стрельбу! А она со всех сторон — бой в самом разгаре. Еле-еле мы это все остановили. А я понять не могу, откуда его голос звучит. Я говорю: ты где? Он отвечает: здесь. Ну мы откинули доски, матрас и нашли его. Он подполами оказался, накрытый доской. Как он сам себя накрыл, я не знаю, лежит боком, белый весь. Я думал он поседел, оказывается, это его присыпало штукатуркой. Достали мы его — а на нем живого места нет. Голова пробита, ранение в руку, в живот. Как он живой остался — ума не приложу, ведь он полдня там, под полом пролежал. Боевики его не нашли. Он у меня покурить попросил. И почему-то мне запомнилось, что у него из живота дым шел. Я не знаю, возможно это или нет, но этот дым я запомнил. Может, у него диафрагма была пробита — не знаю. Я говорю: куда ты куришь, Магомедыч? У тебя, говорю, из живота дым уже идет. Куда ты куришь? А он будто прощаться со мной стал, мол, родителям передай, что все нормально… Я его начал успокаивать, дескать, рановато прощаешься, еще шашлыков поедим в Нальчике. Вколол ему 5 тюбиков промедола — все, что у меня было. Как выяснилось потом, это ему жизнь спасло. Его эвакуировали. У нас, кроме четверых погибших, было 12 раненых. А вот этих троих — Кавдибулы, Шилова и Морокова — мы не нашли. И неизвестно тогда было, где они, что с ними.

А на следующий день боевики переговоры устроили. Вышли на командующего группировкой. Вот только тогда мы узнали, с кем имели дело, кого и сколько уничтожили. На связи был какой-то боевик, просил похоронить тех, кто в школе у них остался. Командующий говорит: ну давайте, похороним, только вы наших заложников верните. А он отвечает, что в школе действовал отряд Басаева, который ушел и увел с собой заложников. А повлиять на то, чтобы басаевцы вернули захваченных солдат, он не может. В общем, договориться не получилось. Единственное, что удалось полезного узнать в ходе этих переговоров, это то, что басаевцы потеряли около 20 человек, больше 30 были у них ранены.

Своих бойцов — Кандибулу и Шилова — мы нашли ближе к весне, они без голов были. Опознали их по камуфляжу, по личным номерам, потом и экспертиза была. А Мороков, когда его с собой боевики из школы уводили, получил ранение. Они его оставили в Грозном у какого-то чеченца. Тот за ним ухаживал, но у Морокова началось заражение, его каким-то образом переправили в Моздок, но уже спасти было невозможно, он умер”.[59]

Этот плацдарм вокруг двух школьных зданий стал в последующие дни отправной точкой в развитии наступления здесь, в Ленинском районе на правом берегу Сунжи. После этого боя моральное преимущество полностью перешло к войскам северной группировки. Боевики были подавлены. Достаточно сказать, что буквально через день здесь, на северном направлении штурма к полковнику Груднову вышли более 30 боевиков. Они сложили оружие и предпочли сдаться, понимая, что никаких дальнейших перспектив, кроме того, что быть уничтоженными, у них не осталось.

Еще один тяжелый день

На западном направлении софринская бригада по-прежнему вгрызалась в кварталы Заводского района Грозного. Утро 29 января было привычно плохим. Видимость из-за плотного тумана не превышала 50 метров. Только в половине десятого погода позволила артиллерии начать работать. Примерно в это же время связистам бригады удалось перехватить радиообмен между боевиками, из которого стало ясно, что на нефтеперерабатывающем заводе в районе ТЭЦ сосредоточилась большая группа бандитов с кем-то из их главарей. Эту новость немедленно сообщили в штаб группировки особого района. Там к ней отнеслись со всей серьезностью, тем более что всю прошедшую ночь специалисты следили за вдруг заметно активизировавшимися переговорами боевиков. Спустя час по району ТЭЦ был нанесен массированный огневой удар, который, как показали дальнейшие события, сыграл свою роль.