Грозный. Особый район

В ночь на 30 декабря командир 1-го батальона попытался небольшими группами под покровом темноты захватить два важнейших объекта, которые не давали покоя бригаде уже третью неделю: “дворец” и “школу”. Однако штурмовые группы напоролись на боевое охранение боевиков, были обнаружены и обстреляны. Бандиты, как и софринцы, пребывали в напряжении, грамотно организовав оборону своих позиций. Ночные действия успеха не принесли — более того, в перестрелке получили ранения два офицера, оба командиры взводов 1-го батальона. Под огнем противника их пришлось эвакуировать с поля боя.

Информация о ранении двух офицеров стала крайне неприятным известием для командира бригады. Без преувеличения можно сказать, что по завершении второй недели активных штурмовых действий в бригаде сложилось катастрофическое положение с укомплектованностью штурмовых групп офицерским составом. В 1-м батальоне в штурмовом отряде осталось в строю 4 офицера. Во 2-м батальоне таковых набралось побольше — 6 офицеров. В третьем батальоне — семь. В ротах осталось по одному, редко где — по два офицера, почти все в звании лейтенантов и старших лейтенантов. Взводами за редким исключением командовали сержанты. И снова во весь рост перед комбригом встала старая проблема: 30 и 31 декабря из боевых порядков он должен был уволить в запас в первом батальоне — 40, во втором — 59, в третьем — 75 человек, а замены им нет. В артиллерийско-зенитном дивизионе таких набралось 76 солдат и сержантов! В разведывательной роте, роте связи, комендантской, роте материального обеспечения, авторемонтной, медицинской ротах — ещё 72 человека.

Мы специально так подробно останавливаемся на этих фактах, чтобы читатель смог почувствовать, в каких условиях приходилось воевать бригаде, с какими трудностями, кроме собственно боевых действий, ежедневного риска, она сталкивалась.

Спустя несколько дней с начала штурма в городские кварталы удалось завести танки для стрельбы прямой наводкой

Утро 30 декабря началось как раз с этого — командир бригады в штабе, что называется, в полный рост обозначил проблему, решать которую надо было немедленно. И какого-либо волшебного выхода из тупика не было. Был один уже не раз испытанный способ: офицерам управления идти в боевые порядки и убеждать личный состав продолжать выполнять задачу. При этом командиры штурмовых отрядов получили указания увольняемых в запас сержантов и солдат ставить на заслоны и охрану тыла. В связи с этим штурмовым группам предстояла перегруппировка, которую необходимо было провести также без последствий, и не ухудшая положение на своих участках.

Бои 29 января и понесенные потери повлияли на морально-психологическое состояние сержантов и солдат, у которых подошли сроки увольнения в запас. Некоторые из них надломились, были такие даже среди заместителей командиров взводов. Наиболее сложная обстановка была во 2-м батальоне, и не случайно. Тому были причины. На глазах солдат были ранены два командира батальона, всего за время боев ранения получили 7 офицеров. В батальоне погибло 10 и было ранено 50 человек. Завершалась вторая неделя беспрерывных боев, а людей из-за крайнего напряжения боевых действий и отсутствия необходимых резервов ни разу не выводили на отдых, помывку. Ели, спали, передвигались они под обстрелом в постоянном нервном напряжении. Немытые, грязные, в порванном обмундировании и обуви, в условиях холодной зимней погоды, они не видели окончания этого наступления. Пришло время увольняться в запас — из окопа, из боевого порядка, а их никто не меняет, замены нет. И это та правда, которую не скроешь. Комбриг прекрасно понимал, что у солдат и сержантов есть предел прочности, упрекнуть их в малодушии, трусости, нежелании выполнять поставленные задачи он не мог. Слишком много вместе с ними испытал, слишком много перетерпел, слишком трудный путь прошел плечом к плечу со своими бойцами. И ведь до этого его ни разу не подвели они — честные труженики войны. Его солдаты. Его сержанты. Софринцы. Но вот, похоже, кто-то из них все-таки дошел до предела.

Именно с такими мыслями Фоменко отправился в боевые порядки 2-го батальона. Спускаясь по жирной чеченской грязи с высоты, где располагался его ПКП, уже знал, что разговор предстоит непростой. Ближе к переднему краю перемещаться между домами в тыловой полосе 2-го батальона приходилось перебежками, укрываясь от разрывов гранат автоматических гранатометов, которыми время от времени боевики обстреливали район. Вокруг беспорядочно трескались о стены пули, выбивая мелкие осколки и пыль. Вместе с комбригом отправился и военный публицист журнала “На боевом посту” полковник Борис Карпов, работавший в это время в группировке внутренних войск, штурмующей Грозный, собиравший материал для публикаций. В своей книге “Кавказский крест-2” он без прикрас описал то, что увидел в этот день:

“ — А правда, что был приказ воевать до последнего солдата?