Грозный. Особый район

В выданном на совещании у генерала Малофеева плане огневого поражения на следующий день было обозначено время огневых ударов всех родов войск начиная с 6 утра. При этом в расчет не брались ни погодные условия, ни видимость, хотя в этот период до 11–12 часов стоит сильный, плотный туман. Какой же будет эффект от всех этих ударов?! Какими огневыми средствами взломать и подавить оборону боевиков в полосе действий бригады? Ответа я так ни от кого и не услышал.

С командирами штурмовых групп я детально отработал вопросы выхода подразделений на рубеж атаки, осталось согласовать все с командованием западного направления.

Генерал Малофеев сообщил, что для 21-й бригады перед стадионом уже захвачен ротой разведки 276-го мотострелкового полка небольшой плацдарм для броска на стадион. Также, по его словам, на направлении действий бригады встанут на прямую наводку батарея 122-мм самоходных гаубиц 2С1 “Гвоздика”, танковая рота 276 мсп и будет развернут взвод реактивной артиллерии БМ-21 “Град”. Вот и все огневое обеспечение.

Вместе с тем ни танки, ни самоходную артиллерию штаб группировки вводить в город за штурмовыми отрядами не планировал. Дело в том, что для их охраны (а это самые притягательные для бандитов цели) требовалось столько же сил, сколько было сосредоточено в штурмовом отряде. С началом движения подразделений вперед позиции САУ и танков безнадежно удалялись, и эффективность их огня сводилась к минимуму.

Кроме этого к нам оперативным штабом группировки особого района была направлена группа инженерной разведки, разминирования и подрывных работ от 109-й инженерно-саперной бригады Минобороны. В ее состав вошли 2 единицы установки разминирования УР-77 с комплектом инженерных боеприпасов; инженерная машина разграждения, один мостоукладчик МТУ-20 и экскаватор. Однако порядок использования этой группы еще не рассматривался.

Завершая постановку задачи, Малофеев также сказал, что завтра на этом месте будет уточнять задачи генерал Булгаков”.

Сложность состояла и в том, что подразделения бригады располагались в пункте временной дислокации под Алхан-Юртом, куда они переместились для отдыха и перегруппировки после участия в первом этапе спецоперации. От ПВД до района сосредоточения на высоте 283,3 было 14–15 километров. Командир бригады, уже имея печальный опыт аврального выдвижения на рубеж предстоящих действий, резонно опасался, что может повториться ситуация, когда время “Ч” будет обозначено внезапно и войска из неподготовленного района вынуждены будут втянуться в боевые действия, а их обеспечение придётся налаживать опять с опозданием и неимоверными трудностями.

Была и другая, объективная, но судя по всему, недооцененная штабом группировки особого района проблема. О ней мы уже упомянули в книге раньше, рассказывая о противостоянии 22-й бригады у консервного завода. Она же — эта проблема — в полный рост встала, например, перед командиром софринской бригады за несколько дней до начала второго этапа спецоперации. Она же не оставляла его и в течение всего времени, что длился штурм чеченской столицы. Речь идет об увольнении в запас солдат и сержантов, выслуживших с учетом льготного исчисления положенные по закону сроки. Нарезая воинским частям задачи по предстоящему штурму, оперативный штаб группировки особого района педантично предусматривал в своих боевых распоряжениях всевозможные аспекты предстоящих боевых действий — полосы наступления, порядок захвата объектов, время и объемы огневых ударов, однако вопросы естественной убыли личного состава штурмовых отрядов — не только по гибели или по ранению, но прежде всего по увольнению в запас — практически не брал в расчет, оставляя решение этого острейшего в тех условиях для всех частей группировки — и армейских, и внутренних войск — вопроса на совести самих командиров полков и бригад.

Не будет преувеличением сказать, что длительность штурма чеченской столицы (кому-то казавшаяся тогда, да и кажущаяся сейчас неоправданной) во многом обусловлена именно этим, казалось бы, не связанным напрямую с боевыми действиями фактором.