Грозный эмир

Не прошло и недели, как Гуго де Сабаль заявил о себе в полный голос. Город Яффа стал центром мятежа, куда потянулись многие авантюристы недовольные новым королем. Конечно, у благородного Фулька хватило бы сил, чтобы призвать к порядку строптивого барона, но, к сожалению, у Гуго нашлись помощники. По Иерусалиму ходили упорные слухи, что к Яффе движется огромная армия под руководством шейха Бузург-Умида. На эти слухи можно было бы махнуть рукой, если бы не появление фатимидского флота вблизи портов королевства. Горячие головы обвиняли барона Сабаля в измене, но не исключено, что в Каире решили просто воспользоваться нестроениями, возникшими у соседей. Пока что с уверенностью можно было говорить только о том, что рыцарское ополчение графства Антиохийского действительно выступило на защиту благородной Мелисинды. Это были уже не сплетни и слухи, а вполне реальный факт, с которым приходилось считаться. Усобица разрасталась и грозила утопить в крови Иерусалимское королевство. Благородный Фульк попробовал было заручиться поддержкой ордена нищих рыцарей Христа, однако магистр де Пейн отказал в помощи королю, заявив, что устав запрещает храмовникам поднимать меч на христиан. После того как Понс Триполийский заявил о своей полной поддержке королевы Мелисинды, угнетаемой деспотом-мужем, ситуация обострилась до крайности. Патриарх Иерусалимский обратился с пастырским посланием к враждующим сторонам и призвал их к переговорам. Благородный Фульк, смущенный поднявшийся по его вине бурей, дал согласие на встречу с мятежниками, чем, по мнению шевалье де Музона, совершил роковую ошибку. Как только бароны королевства сообразили, что король не готов к продолжительной борьбе, значительная их часть переметнулась к Мелисинде, увлекая за собой своих вассалов. Титанические усилия коннетабля утихомирить разгорающиеся в Иерусалиме страсти ни к чему не привели. Благородный Фульк терпел сокрушительное поражение в войне, где пока что не пролилось ни капли крови. Увы, результатом этой бескровной войны вполне могло стать отстранения короля от власти и полный хаос в Святой Земле. Озабоченный патриарх пригласил в свою резиденцию руководителей храмовников и коннетабля Водемона для выработки взаимоприемлемых решений. Сюда же был вызван Филипп де Руси, который, как все понимали, представлял в Иерусалиме интересы не столько графини Алисы, сколько Гуго де Сабаля. Переговоры начались с взаимных претензий, но после долгих споров стороны все-таки пришли к соглашению. Выработанные условия мирного договора коннетабль в тот же вечер представил королю. Фульк отмел их с порога и обвинил благородного Андре в измене. Шевалье де Музону пришлось приложить массу усилий, чтобы помирить короля и коннетабля. Рауль настаивал, что предлагаемый договор выгоден как Фульку Анжуйскому, так и всему Иерусалимскому королевству. Во-первых, Гуго де Сабаль передавал Яффу королю за умеренную плату, во-вторых, он отказывался от графского титула, в-третьих, покидал Палестину и возвращался в Латтакию. А от благородного Фулька требовалось всего ничего – признать королеву Мелисинду соправительницей и уступить ей половину доходов.

– А право подписи на королевских хартиях? – вскипел Анжуйский. – Это что? Я, видите ли, должен едва ли не каждое свое действие согласовывать с женой.

– Речь идет лишь о введении новых налогов и пошлин. Право объявления войны и мира остается в твоих руках. В конце концов, Мелисинда доказала, что располагает реальной силой и с этим приходится считаться, благородный Фульк.

Шевалье де Музон готов был подписаться под каждым словом коннетабля, но у Анжуйского буквально на каждый пункт договора находилась новая претензия:

– Вы лишаете меня самых преданных людей! – возмущенно потрясал кулаками Фульк. – Я остаюсь один на один со своими врагами.

– Речь идет только Лавале, – уточнил существенное коннетабль. – Герхард совершил преступление, напав на дом Гуго де Сабаля. И потом речь идет не о казни, а всего лишь об изгнании. Шевалье придется покинуть Иерусалим на три года. Это не такое уж тяжкое наказание, учитывая серьезность его вины.

– А в чем тогда, скажите, виновата Жозефина де Мондидье?

– В том, что живет с чужим мужем, как со своим собственным, – вспылил коннетабль. – На этом пункте договора настаивал патриарх, и я бы на твоем месте, благородный Фульк не стал бы ему перечить.

– Все утрясется со временем, – попытался утешить короля шевалье де Музон. – У благородной Жозефины в Триполи остался сын. Пора уже блудной матери его навестить.

– А если я не подпишу договор? – с вызовом спросил Анжуйский.

– Ты потеряешь все, – холодно бросил Водемон. – Вряд ли в Иерусалиме найдется много людей готовых лить свою и чужую кровь ради счастья благородной Жозефины. Я сделал для тебя все, что мог, благородный Фульк, и более не желаю участвовать в этой глупой семейной сваре.

– Хорошо, – глухо вымолвил король. – Я подпишу договор, а там посмотрим.

Глава 7. Смерть халифа.