Гроздья гнева

– Поставь раннее. – Он открыл капот внутрь. – Теперь дай газ. – Он снова прислушался и закрыл капот. – Да, кажется, так и есть, Эл.

– Шатунный подшипник?

– По звуку похоже.

– Я масла не жалею, – уныло сказал Эл.

– Значит, не доходило. Пересохло все к чертовой матери. Ничего не поделаешь, надо менять. Ладно, я проеду немного вперед, подыщу ровное место для стоянки. А ты потише трогай. Как бы совсем не исковеркать.

Уилсон спросил:

– Плохо дело?

– Да, неважно, – ответил Том и, вернувшись к грузовику, медленно повел его вперед.

Эл продолжал свое:

– Не знаю, что такое приключилось. Я масла не жалел. – Вина была его, он знал это. Он сам чувствовал, что опростоволосился.

Мать сказала:

– Ты не виноват. Ты все делал, как нужно. – И потом робко спросила: – Трудно будет починить?

– Да ведь пока до него доберешься. Надо менять или заливать баббитом. – Он глубоко вздохнул. – Хорошо, Том здесь. Мне не приходилось менять подшипники. Может, Том умеет.

Впереди у дороги стоял громадный рекламный щит, отбрасывающий длинную тень. Том свернул с шоссе, переехал неглубокую придорожную канавку и остановил грузовик в тени. Он вылез из кабины, дожидаясь, когда подъедет Эл.

– Легче, легче, – крикнул он. – Не гони, а то еще рессору поломаешь.

Эл покраснел от злости и заглушил мотор.

– Иди ты к черту! – крикнул он. – Я, что ли, пережег подшипник? Тоже – говорит: «Еще рессору поломаешь!»

Том усмехнулся.

– А ты не кипятись. Я не в укор тебе. Только через канаву полегче.

Эл ворчал, осторожно переезжая канаву.

– Еще вобьешь кому-нибудь в голову, что это я виноват. – Двигатель грохотал вовсю. Эл въехал в тень и выключил его.

Том откинул капот.

– Пока не остынет, нельзя начинать.

Остальные вылезли из машин и сбились в кучку около «доджа».

Отец спросил:

– Серьезная поломка? – и присел на корточки.

Том повернулся к Элу.

– Тебе приходилось менять подшипники?

– Нет, – ответил Эл. – Никогда не приходилось. Картер снимал.

– Надо снять картер, раздобыть новый подшипник, расточить его, вставить и подтянуть. Целый день провозимся. Придется съездить назад в Санта-Росу, там купим. До Альбукерка миль семьдесят пять, не меньше… А черт! Завтра воскресенье. Завтра ничего не достанешь.

Все стояли молча. Руфь протиснулась к самой машине и заглянула внутрь, надеясь увидеть сломанную часть. Том продолжал вполголоса:

– Завтра воскресенье. В понедельник купим, а починку закончим, пожалуй, не раньше вторника. Без инструментов будет трудновато. Н-да, повозимся.

По земле пронеслась тень коршуна, и все подняли голову, глядя на парившую в небе темную птицу.

Отец сказал:

– Чего я больше всего боюсь – это как бы нам не застрять посреди дороги без денег. И есть всем надо, и бензин надо покупать, и масло. Деньги выйдут, тогда просто не знаю, что и делать.

Уилсон сказал:

– Моя вина. Мало я возился с этой рухлядью? Вы уж и так для нас много сделали. Перекладывайте свои вещи и поезжайте дальше. Мы с Сэйри останемся, что-нибудь придумаем. Мы не хотим вас задерживать.

Отец медленно проговорил:

– Нет, так не годится. Мы с вами почти породнились. Дед умер в вашей палатке.

Сэйри устало ответила:

– Вам с нами одно беспокойство, одно беспокойство.

Том неторопливо свернул папиросу, осмотрел ее со всех сторон и закурил. Потом снял свою потрепанную кепку и вытер ею лоб.

– Я вот что придумал, – сказал он. – Может, это вам не понравится, но дело вот какое: чем скорее вы доберетесь до Калифорнии, тем скорее и деньги будут. У этой машины ход раза в два лучше, чем у грузовика. Я предлагаю переложить часть вещей на грузовик, вы все в нем разместитесь, кроме меня и проповедника, и поедете дальше. А мы с Кэйси останемся здесь, починим машину и догоним вас, будем ехать день и ночь. А не догоним, не страшно, по крайней мере, вы уж станете на работу. В случае приключится что-нибудь, сворачивайте с дороги и ждите, а если все обойдется – доедете до места, найдете работу и с деньгами обернетесь. Кэйси мне поможет, мы живо вас догоним.

Все призадумались. Дядя Джон опустился на корточки рядом с отцом.

Эл спросил:

– А моя помощь тебе не нужна?

– Ты же сам говоришь, что никогда не менял подшипников.

– Это верно, – согласился Эл. – Тут надо крепкую спину иметь, больше ничего. А может, проповедник не захочет остаться.

– Ну, не он, так кто-нибудь другой. Мне все равно, – сказал Том.

Отец поскреб сухую землю указательным пальцем.

– По-моему, Том правильно говорит, – сказал он. – Всем здесь оставаться нет никакого смысла. До темноты можно сделать еще миль пятьдесят, а то и все сто.

Мать спросила встревоженным голосом:

– А как вы нас разыщете?

– Дорога-то одна, – ответил Том. – Шестьдесят шестым до самого конца – до Бейкерсфилда. Я смотрел по карте. Прямо туда и приедете.

– А если свернем в сторону – в самой Калифорнии?

– Ты не беспокойся, – сказал Том. – Разыщем как-нибудь. Калифорния – это тебе не весь белый свет.

– На карте она большая, – сказала мать.

Отец обратился за советом к дяде Джону:

– По-твоему, – сто́ит?

– Сто́ит, – ответил Джон.

– Мистер Уилсон, машина ваша. Вы не будете противиться, если сын починит ее, а потом догонит нас?