Гром среди ясного неба

— Спасибо, господа. Мы всем вам благодарны. Мы, конечно, должны быть готовы действовать в любой момент.

Чеканя шаг, генерал покинул зал, предоставив Делео уточнять подробности связи и места расположения людей. Это входило в обязанности подполковника, каковым он себя представил. Он был чертовски силен по этой части.

20 ЧАСОВ 50 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ

Полю было бы очень интересно понаблюдать за заходом солнца в этой необычной по своему рельефу местности, если бы его не занимал чрезвычайно важный вопрос. Две горных цепи убегали на юг и на север: позади горы Онакви, а прямо перед ним, на востоке, примерно в десяти милях за долиной Раш,— горный массив Окуир. Обычно при закате небо сначала темнеет на востоке. На западе оно загорается красным светом и лишь потом, перебирая все цвета радуги до сине-фиолетового, постепенно гаснет. Тут же после того, как солнце зашло за горы Онакви, тени поползли с запада на восток. Самую высокую из гор Окуир все еще освещали слабые лучи отраженного света, но у подножья уже залегла густая тень. Долина еще не была погружена во тьму, и было интересно наблюдать, как два потока теней двигались друг другу навстречу, чтобы встретиться чуть западнее ее центра.

Интересно и жизненно важно. Поль намеревался совершить свой опасный переход через долину Раш в темноте. Сделать это днем невозможно — человек будет виден на расстоянии нескольких миль. Даже при лунном свете это довольно рискованно. Поэтому Поль рассчитывал спрятаться у подножья Онакви — в последнем надежном укрытии — и тут дождаться темноты, а затем как можно быстрее устремиться на восток, пытаясь пересечь долину и достичь гор Окуир до появления луны в час ночи. Это означало, что ему придется пройти девять миль примерно за четыре часа. Спрятаться в долине было негде — там росла лишь полынь да местами чахлая трава. Он мог надеяться только на темноту, и поэтому ему во что бы то ни стало надо было преодолеть весь путь за четыре часа. Он был уверен, что сумеет это сделать, если не произойдет чего-нибудь непредвиденного. Усталость пронизывала его до мозга костей, все тело ныло и от долгой ходьбы, и от не оставлявшей его болезни. Поль не сомневался, что тревожный двухчасовой сон на каменистой земле тоже сыграл свою роль. Но этот сон был ему необходим, без него он не смог бы обойтись. И тем не менее Поль чувствовал себя сейчас неподвижным и негибким, как старый оловянный солдатик.

Он достал кусок теплой жирной колбасы. От дневной жары и тепла его тела часть жира растопилась — колбаса лоснилась, словно вспотела. Но он заставил себя разжевать и проглотить не только этот кусок, но и второй. Сыр он оставил себе на завтрак. Колбаса к тому времени станет уже несъедобной. Он жевал, мечтая о большом глотке воды из фляжки, который вознаградит его за старания. Еще днем он сумел наполнить фляжку водой из маленького ручья.

Поль был собой вполне доволен. Он сумел укрыться от неоднократно пролетавших вертолетов. Прошли уже сутки с тех пор, как он покинул Тарсус. Еще сутки — и его путешествие закончится. Он посмотрел на часы. Они показывали без двух минут девять. Поль вновь посмотрел на долину. Он еще довольно отчетливо различал цепочку телеграфных столбов вдоль железной дороги, пересекавшей долину посередине. Еще пять минут — и эти столбы растворятся в темноте. Время есть. Поль вытащил из кармана куртки транзистор. Приятно услышать человеческий голос. Пусть даже рекламу.

Он включил транзистор, поймал станцию и, покручивая боковой регулятор, попытался избавиться от помех. Звук исчез совсем. Тогда он повернул регулятор в обратную сторону и стал слушать последние известия. Поль страшно обозлился на себя. Почему он раньше об этом не подумал? Он должен был ловить их целый день. Может, уже что-нибудь изменилось? Может, происшествие перестало быть тайной? Может, кто-нибудь другой уже сообщил миру о трагедии города? Или после его бегства они сами предали это дело огласке, чтобы не опозориться? Может, вертолеты искали его, чтобы помочь вернуться?