Гром небесный

– Ну что же, – сказал Чернокозов, обрадованный завершением картежно-долговой темы. – Не так давно к нам на работу перешел Дмитрий Санников. Парень умный, способный. Но, к сожалению, со всеми недостатками, присущими ученикам покойного Верта. Он их баловал и распускал. Всегда восхищался их реальными или мнимыми талантами. Пришел Дима к нам, субординации никакой. С огромным самомнением и постоянными инициативами. Как только появился анонс о вчерашнем аукционе, он сразу же придумал, что по его диссертационным выводам на Рожковском участке должно быть нефтяное эльдорадо. Доложил мне все и предложил срочно заказывать экспертное заключение. Я сказал, что подумаю, и начал готовиться. Диме это не понравилось. Он пошел в приемную Серебровского. Как уж он добрался до этой приемной – отдельный разговор. Сказал помощнику, что он ученик Верта, и, можете себе представить, прорвался к президенту. С ходу убедил его в больших перспективах аукционной территории. Серебровский вызвал нас с вице-президентом Кошеваровым и без малейшей тени сомнения велел срочно готовить материалы к аукциону, изладить экспертное заключение, ну и, конечно, работа закипела. В конце той встречи Матвей Борисович строго сказал нам с Александром Сергеевичем, чтобы мы и пальцем не смели трогать этого выскочку, объяснил нам, дуракам, что нарушение субординации со стороны молодого геолога продиктовано заботой об интересах компании. Вот так и возникли Рожки.

– Простите, – вмешался Дунаев, – сколько времени прошло с того момента, как Санников доложил вам свою идею, а потом стал прорываться к Серебровскому?

– Не помню, – ответил Чернокозов.

– А вы вспомните, – настаивал Дунаев.

– Сейчас прикину, – задумался Чернокозов. – Ну, наверное, дней 15.

– Значит, все-таки не 2–3 дня. Еще минуточку разрешите, Анна Германовна. А эта непонятная задержка не была связана с тем, что вы дожидались очередной командировки Александра Сергеевича Кошеварова и, воспользовавшись этим моментом, хотели лично доложить интересные идеи по территории Рожков президенту? Ну и, соответственно, вам хотелось по возможности получить лавры? Мне почему-то кажется, что про Санникова вы даже и не упомянули бы.

Чернокозов расстроенно опустил глаза и выдавил из себя:

– Я не знаю, Кирилл Владимирович, чем я заслужил такие подозрения?

– Ну ладно, – опять прозвучал вкрадчивый голос Захарьиной. – Как дальше шла работа? Мы знаем о создании экспертной группы и о формальной стороне дела. Что вы можете сказать о членах экспертной группы?

– Как обычно в таких случаях, при экспертизах «РИНО» основную работу тянул Андрей Шведов. То есть, конечно, кроме экспертов участвовали многие сотрудники «РИНО», мы с Санниковым, как могли, помогали. Но Андрей делал очень многое. По существу, подбор материалов, позитивная часть экспертизы делались Шведовым под непосредственным руководством Верта. Конечно, были обсуждения, дискуссии. Но ведь понятно, чье слово было решающим. Сроки чуть было не сорвались. Из-за этой вертихвостки Тани Волковой. Вы знаете, Станиславский учил актеров, что надо любить искусство в себе, а не себя в искусстве. Его слова, вообще-то, можно применить к любому виду творчества. Но Татьяна не любит геологию, она любит себя в геологии. Всячески подает себя. Выпендривается. Своими заумными выходками она тормозила работу, отвлекала и Андрея Шведова, и Диму Санникова. В общем, идея Верта сделать ее как бы ученым секретарем нашей экспертной группы оказалась непродуктивной. К сожалению, Маша Колыванова, которая обычно выполняла такого рода функции, находится в отпуске по уходу за ребенком. Ее сыну три месяца. Конечно, она время от времени прибегает на работу. Но стабильно-то она работать не может. Вот и пришлось Верту использовать эту свистушку. Но ничего, справились.

– Еще один вопрос Евгений Петрович. Вам известно, что произошло в Югре? Нас интересует тот момент, который касается якобы имевшегося у представителей компании «Беаройл» экземпляра заключения вашей экспертной группы с подписью Верта.

– Да, вчера вечером мы с Кошеваровым сидели у Серебровского. Александр Сергеевич рассказал, что компания «Беаройл» сразу пошла в такую атаку, отразить которую вице-президент «Юнгфрау» не мог. Его финансовые полномочия, определенные в доверенности, не позволяли это сделать. Сумма, предложенная «Беаройлом», была в 8 раз выше нашего дедлайна. Два разыгранных ранее участка ушли по стартовой цене, а тут предложение «Беаройла» превосходило начальную цену раз в 20. Но еще больше поразило вице-президента Кошеварова то, что на столе у представителей «Беаройла» лежал экземпляр нашего экспертного заключения. Кошеваров видел последнюю страницу с монументальной подписью Верта и специфической компоновкой последних строк заключения. Память у нашего вице-президента отличная, спутать он ничего не мог. Вообще, у него сложилось впечатление, что документ ему был продемонстрирован нарочно. Я глубоко убежден, что убийство Верта и похищение нашего заключения тесно связаны между собой.