Гром гремит дважды. Капкан

Двое из миллиардов, ты его слышал. Вы с Киангом одинаково уникальны. Жёлтый дракон — лишь два духа из множества могут принять такой облик. Если он освободит дух сейчас, тот может воплотиться где угодно, и об этом не придёт уведомление в мессенджере. Кианг не хочет тебя убивать. Он хочет чего-то другого.

Другого? Чего другого?! Этот псих заманил меня в морозильную камеру, начиненную нитроглицерином. На что он рассчитывал, если не хотел убить?!

Я не знаю, Лей. Возможно, он паниковал. А возможно, ещё не знал про ритуал Пятерых.

И что это за чёртовы Пятеро?

По преданию, победить Жёлтого Дракона могут лишь Пятеро Духов. Второй Жёлтый Дракон и четверо других, сплотившихся вокруг него. Это сложный трёхэтапный ритуал. Первый этап — умерщвление души, второй — изгнание духа. И третий — умерщвление тела, чтобы дух не мог в него вернуться. Тогда дух не сможет воплотиться целую сотню лет.

Ну и какой в этом смысл? Если ему нужен мой дух, зачем запрещать ему воплощаться?

Ритуал… можно оборвать после любого этапа. Возможно, дело в этом.

Стих грохот вертолётов, и голову заполнила звенящая тишина. Не могу сказать, что мне всё сделалось понятно. Вся эта чехарда с духами до сих пор воспринималась, как детская игра — в которой приходилось участвовать, чтобы мелюзга не хныкала. Но я понял одно: у Кианга действительно есть веский повод не лишать меня жизни.

А значит, мне только что сдали хотя бы одну сильную карту.

— А может быть, всё дело в том, — обращаясь к Киангу, сказал я, — что тебе действительно был нужен конверт из сейфа Киу. И сам ты бы не сумел его раздобыть.

Кианг резко повернулся и пронзил меня взглядом. Рот его открылся и закрылся, взгляд метнулся в сторону, вернулся ко мне. Я улыбнулся.

— Что? — негромко переспросил Киу.

— Что, он сказал тебе, будто я приду за свитком? — повернулся я к главе клана Хуа. — Нет, всё было гораздо интерес…

Выстрел. Я вскрикнул и повалился на пол. Пуля вошла в ногу выше колена сантиметров на десять. Да что ж за день-то такой, а?! Я поискал глазами и нашёл оружие, из которого она вылетела. Без особого удивления увидел пистолет в руке Кианга. Само собой, если бы он маякнул кому-то из своих людей — меня бы прикончили на месте. Но этого не произошло…

Поступок Кианга меня не удивил. Зато, будто вознамерившись заполнить эту нишу, меня решил удивить Юшенг.

— Ты же обещал! — крикнул он, произнеся свои первые слова здесь и в один прыжок оказался рядом со мной, присел на корточки. — Ты говорил, что мы с ним будем играть! — Юшенг посмотрел мне в глаза. — Что мы все успеем поиграть…

Он подмигнул мне — так, что этого никто, кроме меня, не мог видеть. А пальцы психопата потянулись к ране. Я инстинктивно попытался отодвинуться.

— Тс-тс, мальчик, — промурлыкал Юшенг. — Я не хочу, чтобы ты умирал от кровопотери. У нас ещё столько весёлых игр впереди!

— Да пошёл ты нахрен, мутант! — воскликнул я, однако Юшенг лишь улыбнулся ещё шире.

Долбануть по нему какой-нибудь техникой я бы, при определённом усилии, смог, но мне всё же хотелось приберечь остатки сил для Кианга. Да, пусть победа мне не светит ни при каком раскладе, но лучше погибнуть, пытаясь влезть на вершину горы, чем утонуть у её подножия. Если это и не одна из высокомудрых китайских поговорок, то вполне достойна ей быть, или я уж совсем ничего не понимаю в мудрости.

— О каком документе говорил мальчишка?! — Киу вновь сорвался на крик. — В какие игры ты со мной играешь, Кианг?

— Мы можем обсудить это позднее, — услышал я шипение Кианга. — Отзови свою полоумную макаку!

Юшенг как раз прикоснулся к моей ране — и в тот же миг его глаза стали белыми. Целиком — белыми, как будто он закатил их. То, как исчезли зрачки и радужные оболочки, видел только я, больше никто. Произошло это мгновенно.

Ощущение, разлившееся вдруг по ноге, было знакомым, я уже дважды переживал подобное. Тепло, щекотка, зуд, от которого хотелось скрежетать зубами — но который был правильным. Целебным. «Полоумная макака» заживляла мою рану. И не только.

Это напоминало галлюцинацию конченого наркомана. Я увидел белого тигра во тьме. Он с интересом обнюхивал висящий рядом с ним меч — мой меч, который достался мне после Нианзу — и озадаченно фыркал. А я вспомнил, что и Нианзу тоже был избран духом белого тигра.