Гроб хрустальный

И взглянула победоносно. Глебу стало неуютно. Дело даже не в том, что немногие знакомые женщины использовали это слово не в качестве фигуры речи, а для описания собственного полового органа. Скорее, он был напуган тем, что этим вечером все происходит словно помимо его воли: хотел остаться в офисе и еще поработать -- и поехал на концерт, да еще оказался в такси с девушкой, которая, похоже, имела на него какие-то виды.

-- Так что красивых трусов на мне ты не найдешь, -- как ни в чем не бывало продолжала Снежана, -- но иногда это еще и практично, понимаешь? К тому же у меня очень красивые чулки, -- и она приподняла подол, показывая кружевную резинку.

Глеб потянулся было, но девушка довольно больно ударила его по пальцам:

-- Я так не люблю. Я вообще не люблю, когда мне туда что-нибудь кроме хуя суют, -- внезапно она снова скрестила ноги и привалилась к Глебу. --Знаешь, почему? У меня мачеха была лесбиянка, и она попыталась меня изнасиловать.

Она говорила на удивление спокойно -- уже без вызова, без насмешки. Глеб слушал ее, в который раз за последние недели испытывая дежа вю. На этот раз он вспомнил Таню: она тоже прекрасно умела рассказывать самые страшные истории из своей жизни так спокойно, словно попытка изнасилования -- вполне светская тема для беседы. Когда они только познакомились, это его очаровывало. Теперь, спустя десять лет, казалось немного смешным и наигранным.

-- Когда моя мать умерла, мне было пятнадцать, -- рассказывала Снежана. -- Это здесь случилось, в Москве. Мы вернулись в Болгарию, а через два года отец женился на американке, которая работала не то в "Сане", не то в "Хьюлетт-Паккарде". Ну, и мы втроем уехали в Силиконку, в Калифорнию то есть. Тетка вообще была милая, я даже не сразу поняла, в чем дело, пока она подкатывать не начала, когда отца отправили в командировку.

-- Сколько тебе было лет? -- спросил Глеб.

-- Двадцать один, -- ответила Снежана, -- но я, конечно, уже не была девушкой. Кстати, дефлорировал меня русский бойфренд, еще в 89-ом. Он был очень крутой, -- и мечтательно добавила: -- Представляешь, я первый раз трахалась под "Все идет по плану".

При воспоминании об этом Снежана оживилась и нежно запела на какой-то собственный внутренний мотив:

-- Границы ключ переломлен пополам

А наш дедушка Ленин совсем усох

"Волга" остановилась. Глеб расплатился и помог выйти Снежане. Стало заметно, что она сильно пьяна. В лифте она прислонилась к его плечу, продолжая напевать "... все идет по плану, все идет по плану". Почему-то в голове аукнулось: "... но немного наспех" -- и тут же пропало.

В квартире Снежана с интересом огляделась:

-- Ниче так, -- сказала она. -- Ты чай приготовишь?

После чая Снежана взбодрилась. Положив ноги на колени Глебу, она попросила:

-- Сделай мне массаж стоп?

-- Да я не умею, -- сказал он, осторожно трогая ее щиколотки. Заполнявшая мир вата уплотнилась, когда они приехали к нему домой. Глеб понял, что последний год у него вообще ни разу не было гостей.

-- Ага, Тони тоже не умел, -- кивнула Снежана. -- За это, видать, Марселус его и выкинул из окна.

Глеб кивнул, но, подумав, все-таки спросил:

-- Какой Тони?

-- Рокки Хоррор, -- пояснила Снежана. -- Или ты только в плохом переводе смотрел?

Глеб кивнул.

-- Это пиздец, а не перевод, -- продолжала Снежана. -- Особенно мне нравится анекдот про помидоры. Помнишь?

Глеб покачал головой, неуклюже разминая пальцы Снежаны. Сквозь паутинку чулка просвечивал черный лак ногтей.

-- Ну, на самом деле, это шутка про семью помидоров и то, что catch up звучит как "кетчуп". Но первый переводчик не понял и перевел его совершенно гениально. Типа семья, мама, папа и дочка уже с коляской. А папа ей говорит: "Ну что, залетела?". И Ума Турман грустно так повторяет "залетела".

Только тут Глеб понял, что речь идет о гангстерском фильме, который приносила посмотреть Таня, только приехав из Франции. Тогда ему еще казалось, что все у них пойдет как раньше: вечера перед телевизором, редкие ночи любви, разговоры и молчание вдвоем.

-- Да, крутое кино, -- сказал он, радуясь, что слово "крутой" может означать что угодно -- от восторга до полного презрения. Честно говоря, он с трудом вспоминал, что происходило в фильме. Да и фильм запомнил лишь поскольку через несколько дней Таня сказала, что хочет развестись и выйти замуж за человека, которого встретила в Париже. Тогда Глеб понял, что боевик с Брюсом Уиллисом -- последний фильм, который они посмотрели вдвоем, и сейчас удивлялся, что это старое -- по московским меркам -- кино еще помнят. На секунду ему показалось, что полтора года, которые прошли после Таниной поездки в Париж, в спячку пребывал весь мир, -- и сегодня все смотрят те же фильмы и читают те же книги, что он смотрел и читал два года назад.

-- Я сразу поняла, что ты от него прешься, когда ты обувь на танцполе снял.

Снежана выдернула ноги из рук Глеба и встала. Раскачиваясь, она запела, подняв руки над головой:

They had a hi-fi phono, boy, did they let it blast

Seven hundred little records, all rock, rhythm and jazz