Мне вспоминается один странный эпизод в Москве. Это было, кажется, в 1919 году.
В один из вечеров к Алексею Алексеевичу привели представить какого-то «профессора», в каком университете и какой специальности, неизвестно. Высокий, красивый, с черной бородой и с гипнотизирующими глазами, очень элегантный. Булавка в галстуке и перстни все со змеями, пентограммами и всякой нечистью.
Отойдя приготовить чай, я сказала брату Ростиславу:
– Шепни как-нибудь Алексею, что этот профессор от черной магии, очевидно.
– Не беспокойся, он и сам разберет, – улыбнулся брат.
Много, много очень интересного мы наслушались в тот вечер об его путешествиях, об его влиянии в красной армии, о дружбе с матросами в Кронштадте.
Под конец, видя, что мы сидим твердо и его одного с Алексеем Алексеевичем не оставляем, он вдруг выпалил очертя голову:
– А знаете ли, генерал, я три года до вас добираюсь, и только сегодня мне это удалось. Вы ведь оккультист…
– То есть я немного читал по этим вопросам.
– Да, да, мы знаем о вас больше, чем вы можете мне это сами сказать.
Он смотрел пристально, в упор в глаза моего мужа. Мне стало смутно на душе и я подумала: кто это мы?
Я встала, прошла за ширмы и быстро сняв со стены любимую иконку мужа, которая всегда висела у изголовья его кровати, завернула ее в чайную салфетку и тихонько просунула ее в руку мужа. Он понял меня и усмехнулся своей ласковой, милой улыбкой, зажав в руках Распятие Христа.
А наш гость продолжал ораторствовать, сам увлекаясь своей миссией.
– О, надо знать оккультную силу, ведь она может дать и дает каждому по его влечению. Кто любит деньги – получит их, кто любит Родину – увидит ее возрожденной. Кто честолюбив – получит почести, кто мечтает о власти – тот будет властвовать… Только нужно войти с этою силою в контакт…
Алексей Алексеевич засмеялся и встал с кресла, как всегда с трудом, так как у него болела раненая нога.
– Простите, профессор, я нездоров и доктора приказывают мне рано ложиться спать. Мы, как-нибудь, еще раз побеседуем с вами.
Сконфуженный, но не потерявший своего апломба чертяга, дал свою визитную карточку, телефон и просил по нему дать знать о часе и дне для следующей беседы.
Нечего и говорить, что Алексей Алексеевич ему никогда не телефонировал и энергично пожурил молодых женщин, через которых он влез к нам.
– Пожалуйста, вы эту наглую подделку под масона больше ко мне не приводите.
Я не называю его, так как, кажется, он до сих пор в СССР. И странная вещь, он читал интереснейшие лекции в различных кружках, преимущественно среди бывших аристократов и несколько раз так бывало, что прочтет две-три лекции, поговорит с некоторыми лицами и вдруг этот кружок распыляется, вследствие арестов его членов. Странно это очень было. И та молодая женщина, которая его к нам привела, и его муж и несколько знакомых вскоре после этого были арестованы».
Этот отрывок при желании легко можно было бы принять за отрывок черновика знаменитого булгаковского романа «Мастер и Маргарита». Уж больно профессор-оккультист напоминает Воланда. Также, как и булгаковский дьявол, обещает своему собеседнику рассказать о нем то, что он еще сам о себе не знает, и еще сообщает, что каждому будет дано по его влечению. И визитную карточку предъявляет. И собеседники не сомневаются, что он – профессор по черной магии. Булгаковский Воланд безошибочно предсказывает литераторам Берлиозу и Бездомному их довольно печальное будущее, о котором они ничуть не подозревают. И обещает, что каждому будет дано по его вере. Слова чернобородого профессора-оккультиста также удивительно напоминают вольный перевод Булатом Окуджавой «Молитвы» Франсуа Вийона, хотя он с приведенным выше текстом никак не мог ознакомиться. И еще можно вспомнить, что Иван Бездомный, уверовав, что таинственный профессор, отправивший под трамвай его друга Мишу Берлиоза, действительно связан с оккультными силами, и чтобы защититься от него, обзаводится иконкой, только не элегантной кипарисовой (о ней – чуть дальше), а самой простенькой, бумажной. А булгаковский мастер позднее разъясняет Ивану, что он встретился с самим сатаной. Собеседники же элегантного чернобородого профессора сразу же признают в нем черта.