Грифон

Так, во всяком случае, понимается поведение мастера смены теоретически. А практически у мастера столько дел и обязанностей, что он не в состоянии постоянно наблюдать за раствором, хотя тот и перед глазами. Однако никто не знает, что под его и метровой толщей. Сложное автоматическое оборудование, которое могло бы предупредить смену о надвигающейся опасности загодя, еще не изобретено. Некоторые специалисты считают такую необходимость излишней. Случаи выбросов, по их мнению, достаточно редки, а подобные автоматы на каждой скважине обойдутся слишком дорого, — все равно, что содержать пожарное депо при каждом доме. Буровой автомат, конечно, — решение проблемы. И вообще решение почти всех проблем в бурении — вплоть до внедрения автоматических систем управления… Но дорого! Ух, как дорого… Впрочем, наверняка не дороже ТУ-134. Буровая такой стоимости? Если оснастить так подъемный кран, то дом можно будет строить из земли, что вырывают под фундамент. А почему «нет», если в принципе «да».

«К черту философию! — крикнул про себя Субботин-старший. — Не захотел признаться — пусть отвечает втройне. Пусть все начнет с бурильщика, если комиссия не найдет в его действиях заведомого, преступного нарушения режима бурения… Нет, до этого, конечно, не дошло. Надеюсь…» — постарался успокоить себя Михаил Никифорович. Тут ему на глаза попался Саша Ахметов. Он сидел с подветренной стороны бархана как в удобном кресле с высокой и пологой спинкой. Из-под ушанки виднелись бинты, которыми были обмотаны уши, чтоб защитить слух от рева фонтана. Брезентовая спецовка его была мокра и кое-где прожжена. Саша сидел, закрыв глаза, сложив на животе руки, и спал.

«Встреча ко времени», — усмехнулся Субботин.

Он присел на песок рядом с Ахметовым. Саша открыл один глаз, довольно равнодушно посмотрел на начальство, считая, что хорошего оно ему ничего не скажет. Единственно, может мрачно пошутить, мол, невезучий ты, Саша, вроде черной кошки — свою скважину, будучи мастером, запорол, перевели к рабочим в лучшую бригаду — доверие как-никак оказали, — и тут несчастье приключилось, и именно в твою вахту.

Саша вздохнул, открыл второй глаз и посмотрел на хмурого Субботина. Когда выброс произошел на буровой Саши, Михаил Никифорович был очень зол, а теперь — растерян. Это было заметно сразу и неожиданно чрезвычайно рассердило Сашу.

— Ахметов, — позвал Субботин, не глядя на Сашу и не видя, что тот проснулся.

— Лихо вам, а? — устраиваясь около бархана поудобнее, поинтересовался Саша.

— Какое это имеет значение…

— Сочувствую, — констатировал Саша и покосился на начальство с любопытством.

— Я по делу, — сведя густые брови к переносью, по-прежнему не поворачиваясь к Саше, сказал Субботин.

— Ну спрашивайте…

— Спрашивать не стану. Не хочу!

— Это лучше. Даже приятно, — облегченно проговорил Саша. — А то я нехорошо о вас подумал, товарищ Субботин. Вдруг бы вы спросили: «А не приметил ли я чего-нибудь такого-этакого…»

— Отправляйся в поселок. Скажешь на монтажном дворе, чтобы смонтированную вышку тащили тягачами сюда. Снова займешь должность мастера. Возьмешь бригаду… Алексея и… Вам поручается бурение наклонной скважины, чтоб задавить грифон. Подойдете как можно ближе к забою аварийной, а там закачаем ее цементом и задавим.

Михаил Никифорович понимал, что говорит много и много ненужного, не входящего в компетенцию мастера. Слежение за проходкой наклонной скважины будет вести инженер конторы, заливку цементом проведут тампонажники, но он говорил, не желая молчать. Ведь главное-то было уже сказано. То, что Ахметову поручалось наблюдение за перевозкой буровой, означало, что Субботин-старший напрочь отстраняет Субботина-младшего от какой бы то ни было работы на буровой, даже в качестве рабочего, считает его кругом виноватым в аварии.

— На гвозди бросаете?

— Доверие оказываю.

— По принципу — за битого двух небитых дают…

— Берешься… или нет?

— Чепчик в воздух бросать не стану. Взяться возьмусь.

— А теперь… скажи мне…

— Приказа я не видел, товарищ Субботин, — прищурив глаз, сказал Ахметов. — Вдруг передумаете?

— Я тебе не взятку за показания в пользу Алексея даю.

— Грубоваты вы, Михаил Никифорович. Чего вы на сына взъелись? Ну вот я виноват был. Виноват — точно. Отнекивался — было. Не соломку стелил, время тянул. Но Алексей — ни при чем тут. Мы не влюблены друг в друга, вы знаете. Было бы где комару нос просунуть, я бы не стал молчать. Мухамед не смолчал бы. И дядька Остап тоже.

— Отвечать Алексей Субботин будет. Обязан отвечать. Я не про то… — пробормотал Михаил Никифорович, будучи уверен — Саша здесь прав. Но не признаваться же ему, что с такими вопросами не подойдешь к Есену, секретарю комсомольской организации бригады. И не в том дело, что не подойдешь с «такими вопросами», у него нельзя так спросить. Спрашивать Есена надо иначе.

— Про это, Михаил Никифорович, — вздохнул Саша. — Иначе не за что. За что? За геологию?

— Чтоб в другой раз не проморгал.

— Не надо приказа о моем назначении. Это я так…