Грифон

Мухамед растерялся и точно лишился сил. Он не мог себя заставить пальцем шевельнуть. Непонятный для него взрыв, выдавленные волной стекла кабины, так, будто их никогда и не было; распластанная фигура на желтом песке; оглушенность — все это произошло так мгновенно и представлялось таким нереальным, что сознание Мухамеда снова и снова отказывалось верить в случившееся. Как бы ожидая проверки и подтверждения видимого, Мухамед поглядел в сторону.

Три другие трактора, бывшие слева от него, находились метрах в сорока от распластанного на песке Третяка. А от Мухамеда до дядьки Остапа — всего-то шагов двадцать. Это Мухамед понял мгновенно, тотчас догадался, что все решат: ему идти за бурильщиком. Но был какой-то промежуток времени, промежуток, в который Мухамед не решил еще для себя, что онто и побежит к Третяку. Именно в это время на ближнем к нему тракторе, в кабине с выдавленными стеклами Мухамед увидел мастера. Тот напряженно смотрел на Мухамеда. Из других кабин тоже смотрели на Мухамеда. Во взглядах всех Мухамед почувствовал ожидание и приказ.

Тогда Мухамед с усилием заставил себя подняться. Он пригнулся, вылезая из кабины, ступил на траки, спрыгнул на землю. Потом взгляд его метнулся в сторону лежавшего дядьки Остапа, и Мухамед, опять напрягая всю свою волю, стиснув зубы, заставил себя побежать. Но он чувствовал, что бежит очень медленно, ноги заплетаются. Их заставляет заплетаться тоскливое чувство жути. Жуть, казалось, была живым существом, которое мешало ему двигаться, стискивало грудь так, что перехватывало дыхание.

Он споткнулся, пополз к дядьке Остапу на карачках, скуля и презирая себя за этот скулеж.

Добравшись до распластавшегося Третяка, Мухамед схватил его за шиворот и поволок; поволок, упираясь насколько хватало сил, — а теперь их было много, — в зыбучий, плывший под подошвами песок.

Но тут дядька Остап вдруг вырвался, вскочил. И они оба разом рванулись и побежали к тракторам.

ГРИФОН

Увидев взрыв, Алексей вскочил, забыв, что находится в кабине трактора, сильно стукнулся головой о потолок. А в следующее мгновение взрывной волной выдавило стекло, и осколки ударили в грудь, посыпались на пол. Мастер понял: непроизвольное движение наверняка спасло его глаза и лицо от ранения стеклянной мелочью. Но все это выглядело чепухой рядом с тем, что Третяк оказался сбитым с ног, отброшенным, и лежал он недвижно.

Алексей рванулся было, но рука его намертво ухватилась за раму кабины. Он не смог больше сделать ни шагу. Мастер понимал происшедшее, приметил песчаный фонтанчик, у которого остановился несколько секунд назад дядька Остап, и еще другие, ярко освещенные пламенем предательские фонтанчики у устья скважины. Из них-то и выбился взорвавшийся газ.

«Ну, что же ты… Ну, что же ты!.. Беги, вытащи Третяка! Вот-вот… Вот-вот новый взрыв газа!» — твердил он себе, но не двигался с места. Тело его помнило испепеляющий жар ревущего пламени, когда они с Есеном вытаскивали Алты. И то было слишком кошмарно, чтобы теперь решиться на большее.

Мастеру хотелось дать себе в морду за подобные мысли, но он все равно не мог себя заставить сделать ни шагу. «Мухамед ближе… Ближе! — дрожала в голове скользкая, ползучая мыслишка. — Он должен!» И когда Алексей увидел: Мухамед спрыгнул на песок и боком, хоронясь от жара, подпрыгивая, выписывая странные зигзаги, двинулся к Третяку, мастер сел, стиснул кулаками голову: «Я бы ни за что не смог… Еще раз — не смог бы… А Есен, как Есен? Он просто по ту сторону от фонтана. И не видел, что с Третяком… Трус!» — сказал он себе. Однако слово осталось словом и не побудило его к действию. Он продолжал сидеть в кабине и смотреть, как Мухамед поволок Третяка за шиворот, а тут же следом дядька Остап вскочил вдруг, и они оба запрыгали к тракторам.

Позади них вздымался к небу гигантский, лохматый в вышине столб пламени, и двое идущих выглядели угловатыми силуэтами, отбрасывающими на песок впереди себя длинные вихляющиеся тени. Мухамед и Третяк ускорили шаг, потом побежали. Только тогда Алексей смог заставить себя выпрыгнуть из кабины и сделать несколько шагов им навстречу. А грудь сжимал противный холодок, и ожидание нового взрыва спирало дыхание. Это ощущение мешало свободно двигаться, вдавливало голову в плечи.

Ослепительная вспышка, а следом за ней раздался взрыв. Это произошло, когда Алексей, встретив Третяка и Мухамеда, помог бурильщику зайти на трактор. Пламя метнуло резкие тени, а от удара дрогнула земля.

Чуть передохнув, Остап Тарасович и Мухамед пошли к санитарной машине, а Алексей взобрался в кабину и стал тупо смотреть на полыхающий фонтан. Он впервые с начала аварии почувствовал, что он здесь, собственно, лишний, ненужный, да и не пригодный ни к чему человек. Ощущение было настолько четким, ярким, что хотелось встать и уйти куда глаза глядят. Однако сердце еще надеялось на нечто.

Теперь нечего было и думать растащить остатки вышки или попробовать спасти из сарая, пусть и полуобгорелые, дизели и буровые насосы.