Грезы принцессы пустыни

– Наша принцесса сохранит его навечно, – сказала Тахира. – Хотя у нее нет имени, она в некотором смысле продолжает жить. – Улыбка у Тахиры вышла грустной. – Может быть, мы неправильно поступили, запечатав ее гробницу?

– Нет! – Кристофер взял ее за руку, и их пальцы сплелись. – Ни в коем случае! В Египте открытые гробницы больше не считаются святынями. Из них вынесли все ценности, а потом забросили или держат в них домашний скот… а чаще они просто оставлены на милость ветру и жаре. Может быть, в будущем люди начнут больше ценить историю… – Кристофер смущенно посмотрел на нее. – Знаешь, мне захотелось оставить память о нашем коротком знакомстве, – продолжал он. – Приятно думать, что кто-нибудь вроде нас, кто питает интерес к прошлому, может обнаружить наш маленький клад через сто или тысячу лет. Только мы знаем, что нас объединяло, а когда нас не будет… наверное, это нелепо, но я надеялся, что ты поймешь.

– Я понимаю, – тихо сказала Тахира, тронутая до глубины души. – Хотя мы с тобой больше никогда не увидимся… ты хотел оставить что-то вроде ключа… зарыть какой-нибудь артефакт, чтобы частичка нас всегда была вместе?

– Да. – Кристофер покраснел. – Не думал, что я настолько сентиментален, но…

– Ты не сентиментален. Это… это самое лучшее… лучше и быть не может! – Она поцеловала ему руку, горячие слезы брызнули ему на пальцы.

– Я не хотел доводить тебя до слез!

Она покачала головой, вытерла лицо рукавом рубахи и улыбнулась сквозь слезы:

– Я не плачу. Не буду плакать. Что ты хочешь зарыть?

Кристофер достал из-за спины серебряный ларец – в таких обычно хранят свитки пергамента. В ларце действительно лежал свиток.

– Вот, смотри, – сказал он, разворачивая свиток и протягивая ей.

Она увидела два листка, скатанные вместе. На первом был рисунок скалы, где находились бирюзовая шахта и гробница принцессы. Кристоферу удалось точно зарисовать необычную форму, похожую на башню старинного замка. Скалистые откосы он заштриховал карандашом. На втором рисунке он изобразил внутреннее помещение гробницы, саркофаг принцессы, полку, на которой стоял серебряный сосуд и лежал браслет в виде змеи. На сердце выпуклого изображения на крышке саркофага Кристофер нарисовал свой амулет.

– Место, которое свело нас, место захоронения нашей принцессы, начало и конец твоих поисков. Прекрасно! – Глаза ее снова наполнились слезами.

– Это не все. Закрой глаза и протяни руки. – Он дал ей что-то тяжелое. – Теперь смотри!

Ошеломленная, Тахира смотрела на кусок руды, который он, должно быть, вынес из шахты перед их встречей – вчера или сегодня. Хотя минерал был неполированным, он по-прежнему составлял разительный контраст с грубым камнем, окружавшим его.

– Как видишь, он точно совпадает по цвету и фактуре с бирюзой на амулете, – с широкой улыбкой пояснил Кристофер.

– Если бы тебя заметили в шахте… если бы ты сказал мне, что тебе нужно еще одно доказательство, я могла бы… – Она не договорила и густо покраснела; потрясение и тревога заставили ее забыть о благоразумии.

– Твой брат вложил средства в разработку шахты, ведь так? – спросил Кристофер. – Не волнуйся, я просто угадал. Вот единственная причина, объясняющая твои ценные сведения.

– Да, – с облегчением ответила Тахира, понимая, что она не солгала. – Но что тебя заставило пойти на такой риск?

– Мне просто почему-то показалось это правильным.

Она смотрела на него с одобрением.

– Верно. Я понимаю, о чем ты, и теперь дело сделано. – Она осторожно положила кусок руды в серебряный ларец. – Разгадка наших встреч и нашей находки, но по-моему… – Тахира изогнулась и расстегнула свою золотую цепочку. – Вот теперь я тоже поступаю правильно. Мне тоже хочется оставить здесь что-то свое.

– Нет, не делай так! Ведь бедуинская звезда так много для тебя значит!

– Именно поэтому я хочу положить ее туда. – Украшение, подаренное мамой много лет назад, хранило тепло ее кожи.

– Тогда и я хочу оставить здесь что-то драгоценное для меня. – Кристофер достал мешочек, в котором когда-то лежал его амулет, и положил на ладонь то, что там оставалось: его римская монета тускло поблескивала в пламени костра; как и Тахира, он поднес монету к губам, а потом снова опустил в мешочек. – Можно?

Когда она кивнула, он положил рядом с монетой ее цепочку и снова завязал мешочек, прежде чем поместить в ларец последний предмет и закрыть крышку.

– Где мы зароем наш клад? – спросила Тахира.

– За долгие века этот колодец и окружающие его строения совершенно разрушатся, и сюда вернется пустыня. Однажды, в далеком будущем, какие-нибудь вроде нас искатели будут осторожно рыться в развалинах в поисках реликвий и найдут его…

– А потом будут ломать голову, почему бедуинская звезда и римская монета оказались зарыты вместе, – подхватила Тахира, увлеченная нарисованной им картиной. – Но ты не ответил на мой вопрос.