Грезы принцессы пустыни

– Правда? – Он замолчал, но, судя по его тону, не ждал, что она объяснит, откуда у нее такие важные сведения. – Я зарисовал карту местности и отметил на ней расположение гробницы. Работа отняла у меня почти весь день. Но риск того стоил, – сказал Кристофер. – Мне хотелось, чтобы ты добавила карту к своей коллекции.

Слезы снова комком встали у нее в горле. Удастся ли ей взять наброски с собой? Конечно, им самое место в библиотеке, рядом с ее скромными трудами, но Тахира не могла и представить, что расстанется с ними. Она поблагодарила его поцелуем в щеку.

Он снова привлек ее к себе, положив подбородок ей на голову, и еле слышно произнес что-то на своем языке. Потом отпустил ее.

– На то, чтобы замуровать вход, у нас уйдет почти вся ночь. Пора начинать, но прежде, чем мы приступим, я должен сказать… Я кое о чем подумал. Об амулете. Раньше мне казалось, что я должен отдать его какому-нибудь человеку, потомку прежней владелицы. Но зачем искать потомков, если настоящая, первая владелица находится здесь, совсем рядом?

Тахира не сразу поняла, что он имеет в виду. Когда же поняла, то, к стыду своему, испытала облегчение.

– Ты собираешься положить амулет в гробницу?

– Тебе не кажется, что это самое очевидное решение? То есть… должно быть, амулет был ее личной вещью. Если бы он относился к сокровищам эмира, его бы ни за что не похоронили вместе с ней. Мне кажется, что лучше всего оставить его здесь. Похоронить прошлое в прошлом, – заключил он с горькой улыбкой. – Не скрою, я считаю такой выход единственно правильным.

Сообразив, что Кристофер не собирается пробиваться во дворец к Гутрифу, Тахира вздохнула с облегчением.

– Кристофер, что если болезненные воспоминания, которые связаны у тебя с амулетом, не упокоятся вместе с ним? Физические предметы можно похоронить. Гораздо труднее избавиться от связанных с ним чувств…

– С каких пор ты стала знатоком в области чувств?

– С утра. С тех пор как мне сообщили, что о моей помолвке официально объявят через четыре дня.

– Так скоро?! – Он обнял ее, гладил, как ребенка, по спине. – Значит, ты решила согласиться?

– Этого хотят все. Если я откажусь, то обреку на страдания до конца жизни не только себя, пострадают и мои сестры. А так они будут считать, что я счастлива, и сами в свое время удачно выйдут замуж. Сейчас, в нашу последнюю ночь, мне особенно не хочется говорить об исходе, которого, как я всегда знала, мне не избежать… – Заметив, что он сжал кулаки, она погладила его по руке.

– Нет! – пылко воскликнул он. – Сегодня мы должны заново замуровать вход в гробницу, мы не имеем права рисковать и откладывать важное дело на другой день. Но давай побудем вместе еще одну ночь, прежде чем ты покоришься неизбежному!

Губы у нее дрожали. Еще одна ночь, всего одна ночь. Того же желало и ее сердце.

– Тахира, неужели я слишком многого прошу? Если ты считаешь, что риск накануне твоей помолвки слишком велик, я все пойму. Меньше всего мне хочется подвергать тебя опасности…

– Нет, я желаю этого больше всего на свете. Просто мне казалось, что, решив, что делать с амулетом, ты сразу же уедешь. Я не смела просить тебя…

– Значит, завтра? А сейчас давай поспешим. У нас много дел до рассвета.

Серебряный сосуд и браслет в виде змеи они вернули на полку, откуда их украли. Кристофер бережно положил амулет на крышку саркофага, на сердце нарисованной принцессе. Однако он не испытал облегчения, на какое надеялся девять долгих месяцев. Наоборот, как ни странно, им овладело чувство утраты. Он с трудом расстался с артефактом. Теперь ничего не будет напоминать ему о прошлом, никакой предмет не станет насмехаться над ним, не будет свидетельством его позора. Теперь он снова может стать собой. Взяв фонарь, он повернулся к порогу, где его ждала Тахира. Она думала, что он совершает ошибку, – он видел это по ее глазам, хотя она ничего не говорила и стояла, прикусив губу. Она не права. Он не будет жалеть о своем поступке. После того, как они замуруют вход, все закончится. И тогда он, разумеется, испытает огромное облегчение.

Кристофер пропустил ее вперед, а сам пошел следом, запрещая себе оглядываться. Работа опасно затянулась почти до рассвета, но к тому времени, как он проводил Тахиру к ее верблюду, вход в гробницу был снова надежно замурован. Кристофер покончил с прошлым.

Следующей ночью Тахира поскакала прямо к временному пристанищу Кристофера. Стреножив верблюда, он подвел ее к разложенному костру.

– Он очень красивый, но не обладает никакими волшебными свойствами, – сказал он, размашистым жестом разворачивая перед ней ковер. – С сожалением вынужден признать, что исполнить твое желание о ковре-самолете мне не удалось.

Тахира села на ковер, погладила ладонью плотное плетение.

– Все равно я буду представлять, как ты на нем летишь и ветер несет тебя через всю Аравию в Египет. Правда, здесь почти нет места для твоих пожитков. Верблюд и мул гораздо практичнее.

– Мне и ковер-самолет подойдет отлично. – Кристофер сел с ней рядом и скрестил ноги. – Я всегда путешествую налегке, а теперь у меня даже амулета нет.