Грезы принцессы пустыни

Но почему же ей так не кажется? Почему она пытается примириться с неизбежным, что для нее почти невозможно? Над ней словно черная туча нависла, и ко всем ее мыслям примешивалось сознание собственной вины. Тахире приходится защищать интересы сестер. Она самым роковым образом навредит их будущему, если и эта свадьба сорвется.

В столовой было душно. Даже Фарах не понимала, в какое трудное положение попала Тахира, хотя, откровенно говоря, она и Фарах не признавалась в своих подлинных чувствах. Только Кристофер знал, до какой степени ею владеет бессильная злоба. Только Кристофер ей сочувствовал. Его возмущение и досада за нее ничего не могли изменить, но тем не менее служили ей большим утешением.

– Может быть, через год мы будем отмечать рождение твоего сына! – улыбаясь, обратилась к ней Джаван – не высокомерно, а вполне искренне.

Тахира еще больше почувствовала себя виноватой. Она попыталась улыбнуться в ответ, но одна мысль о том, чем ей придется заниматься с неизвестным мужем, чтобы произвести на свет наследника, вызывала у нее отвращение.

– И может быть, через год мы будем отмечать мою помолвку! – взволнованно воскликнула Ишрак.

Да, для всех будет лучше, если ее сестры последуют примеру Джаван и смирятся с неизбежным. Пусть каждая из них с нетерпением ждет собственной свадьбы. Если Гутриф и о них позаботится так же, как о ней, ей не придется волноваться за их будущее. Джаван была права: ей действительно пора жить своей жизнью и оставить заботы о сестрах. Таков естественный порядок вещей. От грустных мыслей комок подступил к горлу.

– Не грусти, – сказала Дарра, – наклоняясь к ней. – Ты слышала, что сказала Джаван? Нам позволят навещать тебя два раза в год, а может, и чаще!

– Я не грущу. – Тахира заставила себя улыбнуться; она постепенно привыкала к притворству. – Я просто ошеломлена. Все происходит так быстро!

– Вот знак того, как твой брат заботится о тебе, – наставительно произнесла Джаван. – Он делает все, что в его силах, чтобы приблизить твою свадьбу! После того как он выдаст тебя замуж, пятно позора, которое сейчас покрывает тебя, будет забыто. Надеюсь, ты с нетерпением ждешь этого дня?

– Да, конечно! – ответила Тахира.

Она-то надеялась, что Джаван смягчилась… Пятно позора стало бы несмываемым, если бы Гутриф узнал о Кристофере. Вспомнив, что произошло в оазисе, Тахира покраснела от удовольствия. Меньше всего она там думала о стыде. Воспоминания жгли ее изнутри. Лежа рядом с ним за водопадом, она забыла обо всем, обо всех, кроме него. Его ласки. Его улыбка. Его голос. Смех и желание. Он знал ее так, как никогда не узнает ни один мужчина – так, как позволительно знать только мужу. На губах Тахиры заиграла самодовольная улыбка. Если бы муж способен был понять ее так же, как понимал Кристофер, она бы с нетерпением ждала дня свадьбы. Но понимание рождается из доверия, знания и проницательности, а ее жениха интересуют лишь ее голубая кровь, ее родословная и прославленная красота, а не душа.

Завтра ночью она вернется на бирюзовую шахту. Они значительно продвинулись вперед. Еще совсем немного – и они расчистят вход в гробницу. Сколько еще ночей осталось им провести вместе? Скоро она будет вести счет на часы и минуты. Останется ли у нее время, чтобы разгадать тайны гробницы и, что еще важнее, разгадать тайну амулета? Если реликвию в самом деле изготовили здесь, в Нессаре, что сделает Кристофер? При одной мысли о том, что он принесет амулет сюда, во дворец, Тахира испытывала ужас.

– Тахира, сколько раз тебе повторять!

Вздрогнув, она посмотрела на Ишрак, но, к счастью, источник гнева Джаван был очевиден: он отходил от банкетного стола с большим куском козлятины в пасти. Испытав облегчение, Тахира вскочила и, пробормотав извинения, подхватила кота и бросилась в укрытие своих личных покоев.

Следующей ночью сердце Тахиры билось так бешено, что казалось – вот-вот выскочит из груди. Кристофер расчистил вход в гробницу настолько, чтобы они могли пролезть внутрь. Невозможно было заранее угадать, что находится за дверью – если там вообще что-то есть. Густая тьма, запах плесени… Кристофер дрожащими руками зажег второй фонарь. Глаза у него блестели от волнения.

– Приготовься к разочарованию. По моему опыту, в таких местах почти никогда не оказывается ничего ценного, кроме мусора и паутины. Помни, мы уже нашли конкретное доказательство в виде сосуда и браслета; они свидетельствуют о том, что гробница была ограблена.

– Но ты ведь считаешь, что мы обнаружили что-то важное, да? Я догадываюсь по твоему голосу.

– Ты права. Я так считаю. С тех пор как я попал на эту шахту, мне кажется… у меня чувство… – Его голос сорвался. Он судорожно вздохнул. – Нервничаешь не только ты!