Грезы принцессы пустыни

Тахира запаздывала. Может быть, передумала ехать или не смогла выбраться? Заметив вдали облако пыли, он приставил к глазу подзорную трубу и с облегчением выдохнул. Хотя ее платок закрывал лицо, отражение улыбки улавливалось в больших миндалевидных глазах. Он помог ей спешиться. Невозможно было отпустить ее, и он обнял ее – и понял, что не может ее не поцеловать. Тахира разомкнула губы, издав тихий вздох, воспламенивший его. Она обвила его шею руками. Он провел ладонью по ее спине, обхватил упругие ягодицы, притягивая ее еще теснее, и позволил своему поцелую сказать те слова, которые он не позволял себе произносить даже про себя: как он рад ее видеть.

Он вдыхал ставший таким знакомым ее аромат. От нее пахло специями, жаром, экзотическим и пылким, самой сущностью Тахиры. И после того, как поцелуй окончился, они долго смотрели друг другу в глаза, словно завороженные. Потом Тахира, привстав на цыпочки, отбросила у него со лба прядь волос и в последний раз быстро поцеловала в губы.

– Закрой глаза и протяни руку, – велел Кристофер после того, как Тахира отошла от него на шаг.

– Что там у тебя? – спросила Тахира, с улыбкой подчиняясь.

Он достал из кармана свою находку и положил в ее протянутую руку:

– Теперь смотри!

– Ах! – Глаза у нее загорелись, когда она увидела золотой браслет в виде свернувшейся змеи, чешуйки которой были инкрустированы зеленой эмалью. – Где ты его взял? – Ее глаза расширились. – Здесь?!

Кристофер развернул ее лицом к шахте.

– Видишь расщелину между скалами? Она давно не дает мне покоя. Сам не знаю почему – чутье, наверное. Она слишком далека от того места, где мы ведем раскопки, чтобы иметь отношение к поселку.

– Маловероятно, что два таких очень ценных артефакта могли случайно оставить здесь проезжие путники, верно? – Тахира приложила браслет в виде змеи к груди, закрыла глаза и задумалась. – Как по-твоему, что это обозначает?

– Что-то очень важное, – ответил Кристофер, наконец дав волю собственному волнению. – Смотри. Золото такое же, как на моем амулете, эмаль тоже похожа… насколько можно судить, браслет сделан примерно в то же время. Эти предметы могут быть крадеными, и к шахте они никакого отношения не имеют. Какой-нибудь разбойник зарыл их здесь, да так и не вернулся за ними.

– Значит, нам нужно уделить больше внимания тому месту, где ты их нашел.

Он надел браслет ей на запястье.

– Пока оставь его у себя. На сегодня я кое-что задумал.

Лошадей он привязал к искривленному дереву, подальше от верблюдов. Кобыла серой масти и гнедой трехлетка, оба с характерными профилями и высокими хвостами, выдававшими чистокровных арабских скакунов. Увидев их, Тахира оцепенела.

– Где, во имя всего святого, ты раздобыл таких великолепных животных?

– Я их одолжил.

– Одолжил? – Она бросила на него подозрительный взгляд. – У кого? Твой друг должен быть очень щедрым, раз дал тебе на время двух чистокровных арабских лошадей!

– На самом деле он мне не друг. И сейчас даже не догадывается о том, что проявил такую щедрость.

В его глазах плясали веселые огоньки, но Тахиру замутило.

– Неужели ты… Только не говори, что ты их украл!

– Конечно нет, – возмущенно ответил Кристофер. – Я намерен до рассвета вернуть их законному владельцу.

– Чьи это лошади?

– Пока наши.

– Если ты угнал их у бедуина… тебе известно, что ты совершил бы менее тяжкое преступление, даже украв у бедуина жену?

– Тахира, жена мне ни к чему, ни своя, ни чужая. Разве тебе не нравятся лошади? Пойдем познакомимся с ними.

Она не могла устоять; пока она проводила пальцами по нервной лошадиной морде, страх Тахиры сменился благоговением и возбуждением.

– Поверить не могу, что ты пошел на такой риск ради меня! Ты совершил… вопиющий поступок. Спасибо, хотя лучше, чтобы ты не… но нет, не буду кривить душой!

Она должна была потребовать, чтобы он немедленно вернул лошадей хозяину, но серая нежно ткнулась мордой ей в ладонь, и она решилась. В конце концов, что такое несколько часов?

– Она красавица, спасибо тебе, – сказала Тахира.

Кристофер улыбнулся:

– Ты действительно умеешь управляться с лошадьми.

– Это у меня от матери. Она, как ты знаешь по моей цепочке, сама была бедуинкой. Мама научила меня ездить верхом, правда, я не ездила уже много лет…

– Почему?

– Брат не одобряет того, что я, как ты выразился, – умею управляться с лошадьми, ведь сам он такого умения начисто лишен, – с презрением сказала Тахира. – Мама часто повторяла, что во мне большая порция бедуинской крови, а в нем ее нет совсем.

– Дай угадаю. После ее смерти твои прогулки верхом прекратились.

– Моя самая младшая сестра очень хочет учиться верховой езде, но ей никогда не позволяли даже приблизиться к лошади, не то что сесть на нее верхом! Здесь виновата и я. Не только мама гордилась моим умением… в детстве и я частенько дразнила брата, а он… у него очень, очень хорошая память.

– Значит, он не только мелочен и не уверен в себе, но и злопамятен. – Кристофер еле слышно что-то произнес – скорее всего, выругался. – Жалкое оправдание для мужчины. Ух, попал бы он ко мне в руки!