Гретель и её бесы

Чувствуя, что сейчас брату крепко достанется, Гретель схватила его за руку и попыталась утащить прочь. Гензель не сдвинулся с места. Крылья его носа, вздернутого и усыпанного веснушками, свирепо раздувались.

– Что, снова будешь прятаться за спинами дружков? – поинтересовался Гензель. – А слабо́ выяснить отношения один на один, как это делают мужчины?

Нильс наградил мальчишку безразличным взглядом, переложил палочку леденца из одного уголка рта в другой и произнес:

– Идемте, парни. Поговорим с этой мелюзгой позже.

Нильс двинулся в сторону выхода, Йозеф и Курт затопали следом.

Только сейчас Гретель заметила в руке у Нильса пузатую книгу в красном кожаном переплете. Это, конечно же, был «Трактат о ересях, или Жернова ведьм» – руководство для инквизиторов, написанное два века назад. Там говорилось об ужасных деяниях дьявола, о колдовстве и о том, как бороться с ведьмами. Гретель знала, что особый интерес у Нильса Дельбрука вызывает раздел о пытках и дознаниях.

– Не надо было меня останавливать, – проворчал Гензель, рывком освобождая руку. – Я бы ему показал…

– Ничего бы ты никому не показал, – фыркнула Гретель. – Один только кулак Йозефа Шмидта весит как твоя голова. Но в одном ты все-таки прав. Дельбрук – жалкий трус, который прячется за спинами своих дружков.

На самом деле Гретель не считала Нильса трусом и сказала так, чтобы успокоить брата. Сынок пастора учился в общеобразовательной школе вместе с детьми влиятельных и богатых горожан. А воскресную школу посещал лишь потому, что хотел поступать в духовную семинарию. Для Гретель оставалось загадкой, что творилось в голове у Нильса Дельбрука, но он точно не боялся ни ее, ни Гензеля – детей простого дровосека. Скорее, не хотел марать о них руки.

– Йозеф и Курт меня совершенно не пугают, – сказал Гензель, направляясь к выходу из класса, где возникла небольшая давка. – У них мозгов – как у парочки троллей.

– И внешность как у троллей, – поддакнула Гретель.

– И запах!

– Фройляйн Блок, вас ждут на кухне, – напомнила сестра Агнес, когда Гензель и Гретель проходили мимо нее.

Девочка не собиралась увиливать от наказания. Соблазн, конечно, был велик, но такое решение могло выйти боком.

– Уже иду, – буркнула Гретель.

Рожденные в Священном королевстве Рейнмарк знали, что с церковью шутки плохи. По слухам, в столице светская власть по силе не уступала духовной, но здесь как-никак не столица. Марбах представлял собой небольшой провинциальный городок – от силы несколько тысяч жителей. И здесь еще помнили костры инквизиции. Именно поэтому Гретель так нервировали шуточки Нильса про ведьм и чернокнижников. Не хватало еще, чтобы про семью Блок поползли нехорошие слухи. Обвинят в ереси, и что тогда делать?

– Тебя подождать? – спросил Гензель.

– Не, – отмахнулась Гретель. – Боюсь, я здесь надолго застряла!

Верхнюю одежду и головные уборы ученики оставляли в прихожей на деревянных вешалках. Брат и сестра забрали куртки и вслед за другими детьми вышли на свежий воздух. Обшитое вагонкой и крытое черепицей здание воскресной школы находилось прямо за церковью. К учебному году его подновили и покрасили в белый – деньги на ремонт, как обычно, собирала «святая шестерка». Так с легкой руки пастора в городе называли женский церковный комитет.

– Ладно, – сказал Гензель, – значит, дома увидимся.

– Смотри в оба, – напутствовала его Гретель. – Если встретишь Нильса и его шайку, беги!

Гензель ее уже не слушал. Среди детворы, заполонившей церковный двор, он высмотрел мальчишек, живших по соседству, и поспешил к ним. Это были дети углежогов, дровосеков и смолокуров – всех тех, кто обитал рядом с лесом и жил его дарами. Гензелю уже махал Иуда Ган – долговязый и тощий, как зубочистка, сын птицелова. Парнишка в равной степени страдал из-за своего имени и своей фамилии[1]. Гретель боялась, что, в очередной раз услышав шутку про тридцать сребреников, бедняга решит последовать примеру библейского Иуды, повесившись на осине или каком-нибудь другом дереве. Впрочем, у Гана хватало друзей – во многом благодаря отличному домику на дереве, который несколько лет назад построил его отец. Тем, кто шутил про тридцать сребреников и поцелуй Иуды, вход туда был заказан.

«Ну, хоть не один домой пойдет», – подумала Гретель, глядя вслед Гензелю.

Приземистое здание кухни располагалось здесь же, на заднем дворе церкви. Кухня примыкала к трапезной, где уже послезавтра соберется городская знать, чтобы поднять кубки со шнапсом в честь Праздника Урожая. Столы для простолюдинов, растивших и собиравших этот самый урожай, будут накрыты на свежем воздухе.

Гретель направилась в сторону кухни, над черепичной крышей которой вздымались закопченные трубы.

– Что, попало от Агнес? – раздалось за спиной.

Гретель оглянулась и увидела Алису Йохансон, рыжеволосую фермерскую дочку. Ее шерстяной кардиган выглядел новее, чем курточка Гретель, доставшаяся ей от матери, а кожаные ботинки – прочнее и дороже. Семья фермера могла позволить себе больше, чем семья дровосека, однако Алиса посещала только воскресную школу и не слишком задирала нос.