Грешница

Убила ли Кора Бендер свою сестру умышленно, потому что воспринимала ее как разрушительницу собственного «я» (не только собственного, их отец тоже пострадал, а Кора Бендер боготворила своего отца) или же это случилось по неосторожности, в наркотическом угаре, этого профессор Бурте не знал. Но ломающиеся ребра принадлежали Магдалине.

И Рудольф Гровиан услышал слова Коры: Одну руку я всегда клала ей на грудь… Этого ему было довольно. «Эскулап, – подумал он, – даже не замечает, что позаимствовал образ ее мышления. Послушать Кору Бендер полчаса – и снова поверишь в Вайнахтсманна»[14].

Но он не поверит! Он собрал факты.

– У меня к вам предложение, – произнес Рудольф, вставая. – Вы будете выполнять свою работу, а я – свою. Если вы напишете это в своем заключении, я опровергну ваши слова в два счета.

Профессор Бурте изъявил желание услышать опровержение немедленно. И Рудольф Гровиан перечислил факты. Факт номер один: когда умерла ее сестра, Коры уже три месяца как не было дома. По всей видимости, она лежала с проломленным черепом в какой-то клинике, из которой ее выписали только в ноябре. Факт номер два касался проституции как искупления в сочетании с подспудным желанием совершить инцест с отцом. Красивая формулировка. Он бы не сумел так выразиться. Но, к сожалению, это невозможно – с пробитым черепом на панели не постоишь. Не говоря уже о том, что у Коры не было такого подспудного желания.

– Вам стоило бы открыть Библию, господин Бурте. Там все написано. Она по-своему пытается сказать нам правду. Проституткой была Магдалина.

Покачав головой, Рудольф улыбнулся.

– Магдалина провела предварительную работу, а в подвале они довершили начатое. Если вы мне не верите, попробуйте включить цветомузыку. Или поставьте Коре Бендер песню «Song of Tiger». Готов спорить, что именно это послужило толчком, а вовсе не госпожа Франкенберг. Она сама сказала: это была песня. На всякий случай возьмите с собой санитара, когда будете ставить эксперимент. Я видел у вас парочку крепких ребят…

Медленно направляясь к двери, Рудольф выложил последний козырь. Факт номер три.

– И, при случае, спросите у госпожи Бендер, сколько капель воды зачерпывает наркоман из унитаза, чтобы придать наркотику нужную консистенцию.

Профессор Бурте нахмурился.

– Зачем мне…

Рудольф Гровиан уже положил ладонь на дверную ручку.

– Вы меня поняли. Дайте ей набор для укола. И пусть проверят кожу госпожи Бендер, каждый ее сантиметр. Если вы найдете хоть один шрам, который дает повод сделать заключение о применении садомазохистских практик, я уволюсь из органов правопорядка. Но мне не придется этого делать.

Он открыл дверь, шагнул в широкий коридор и произнес:

– Подумайте о песне, господин профессор. К сожалению, я не рискнул ее включить. Но при следующей возможности наверстаю упущенное. Если госпожа Бендер оказалась здесь из-за моих методов ведения допроса, то ими же я ее отсюда и вытащу. Это я вам обещаю, господин Бурте.

Уходя из клиники, Рудольф был в ярости и в то же время чувствовал себя совершенно беспомощным. У него не было даже аттестата зрелости, карьеру он сделал исключительно благодаря своим пробивным качествам. Разве он сможет спорить с профессором, если до этого дойдет? Он не мог требовать даже проведения контрэкспертизы.

Вернувшись в Хюрт, Рудольф открыл телефонный справочник. Эберхард Браунинг, это имя он нашел дважды – телефон адвокатской конторы и домашний. Набрал номер конторы. К сожалению, поговорить с доктором Браунингом не удается, а встречу дружелюбная секретарша могла предложить только на следующий день. Проявив настойчивость, полицейский все же сумел добиться того, чтобы его соединили с адвокатом.

Когда Рудольф Гровиан назвал свое имя и причину, по которой решил позвонить, Эберхард Браунинг пришел в замешательство. В телефонной трубке послышалось:

– Ах, господи, шеф!

Негромкий смешок – и снова деловой тон.

– Я бы так или иначе попросил вас о встрече в ближайшее время. Возникла некоторая неясность…

Рудольф Гровиан не дал ему договорить.

– Некоторая? – Он позволил себе рассмеяться, хотя ему было не до смеха. Затем снова заговорил, энергично и напористо. – Я был бы вам очень признателен, если бы вы уделили мне немного времени. Понимаю, что вы заняты, но мое время тоже чего-то стоит. В ближайшие дни я буду занят, а дело не терпит отлагательств.

Да еще как не терпит! Судя по тому, как вел себя Бурте, экспертиза близилась к завершению. Если это чертово заключение окажется у прокурора… В голове у Рудольфа роились объяснения Бурте, напоминая растревоженное осиное гнездо. На его месте мог быть кто угодно, кто находился бы в сопровождении женщины…